Сердце некроманта

Нет. Я любила Дитриха и желала его — насколько я могла судить о плотском желании. Но похоже, тот, кто едва не заполучил мое тело, начал со страха.

«Все отвернутся от тебя», — вспомнилось мне услышанное от моего призрачного двойника.

Даже если так. У меня останусь я сама.

Но почему-то именно сейчас я была уверена в том, что «все» не отвернутся никогда. У меня есть брат, который пытался меня спасти. У меня будут друзья. Когда-нибудь родятся дети.

И Дитрих… «Никогда», наверное, слишком громкое слово, если речь идет о двоих. Но это он предложил мне стать его женой. Он, а не демон — сейчас я даже не понимала, как могла перепутать его настоящего с обманкой.

И я не возьму назад свое согласие, даже если мы не найдем жреца. А Роналд пусть говорит, что хочет.

— Исчерпаться — полбеды, — проворчал Дитрих, прерывая ход моих мыслей. — У меня есть нож, и я не подпущу к нам ни одну тварь. Но я не успеваю сосредоточиться, чтобы собрать портал. Вот смотри, еще одна. — Он указал взглядом на очередную стаю, что закружилась над нашими головами, готовясь обрушиться.

— Когда-нибудь они кончатся. — Я взяла его за руку, переплетая пальцы. — Кончатся раньше, чем истощимся мы.

Больше я не буду отворачиваться, пряча лицо у него на груди. Да, я могла помочь ему лишь щитом, экзорцизмом и простейшим огнем, но лучше такая помощь, чем вообще никакой.

Ну и моя сила, конечно, которая снова переполняла меня.

Дитрих улыбнулся, и стало ясно: он понял, что мои слова были сказаны лишь для того, чтобы приободрить нас обоих. А еще — потому, что мы оба не сдадимся.

Он вскинул наши сплетенные руки, сорвалось заклинание — я не узнала его. Понеслось к стае — но демоны, кажется, умели учиться на чужих ошибках. Они прянули в стороны, пропуская сгусток магии, тот канул в небо.

Дитрих ругнулся.

— Здесь полно силы, ты сам сказал, — проговорила я, собирая вокруг нас щиты в дополнение к тем, что уже выставил некромант.

— Да. — Он бросил в демонов еще одно незнакомое мне заклинание, и я злорадно завопила, когда часть тварей расплющилась, будто влетев в невидимую стену, и посыпалась градом.

А потом рухнуло небо.

Загрохотало так, что земля затряслась под ногами, и острые осколки огромного зеркала устремились вниз чудовищными копьями. Дитрих опомнился первым, пригнул меня к земле, обнял сверху, закрывая собой.

— Купол! — вскрикнула я, пытаясь распрямиться. Надо выстроить его как совсем недавно, в таверне.

— Не рыпайся! — рявкнул Дитрих. — Два щита, и я пустил стену навстречу. Но…

Но когда рушится мир, даже сильной человеческой магии может не хватить.

Как недостаточно будет человеческого тела — пусть и столь сильного и тренированного, как у Дитриха, чтобы защитить меня от осколков, даже если бы я согласилась на спасение такой ценой. Это небесное стекло проткнет нас обоих.

Над головой опять зазвенело, совсем рядом, я съежилась от страха.

— Стене конец! — воскликнул Дитрих.

Я молча послала ему часть силы, ощутив, как он собирает еще одно заклинание.

А потом стало тихо.

— Все? — выдохнула я, и собственный шепот оглушил меня.

— Все. — Уже в полный голос произнес Дитрих. Разогнулся, оглядываясь. Я распрямилась рядом с ним и не смогла выговорить даже ругательства.

Небо заливала густая синева. Горизонт заслонила огромная гора, снега на ее вершине сияли ярким солнцем. И к этой горе устремились стаи демонов, одна за другой исчезая в слепящем свете.

— Это был не разрыв, — медленно произнес Дитрих. — Это был зеркальный щит. Щит, отгораживавший престол богов. И какое-то из наших заклинаний, наша общая сила разбила его.

Я опять ошалело заозиралась. Выжженная дожелта степь налилась зеленью, покрылась яркими головками тюльпанов. Озаренная светом гора оторвалась от горизонта, воспарила настоящим небесным престолом. Но по-прежнему к ней устремлялись демоны, один за другим. На миг мне почудилось, что перед тем, как исчезнуть в сиянии, они теряли свой тошнотворный облик, превращаясь в обнаженные человеческие фигуры — мужские и женские. Я зажмурилась, а когда открыла глаза, там, наверху, остался лишь свет.

— Щит. — В голосе Дитриха промелькнуло благоговение. — Отгородивший престолы богов от тех, кто посмел покуситься на них.

На какое-то время я лишилась дара речи.

— Гервин и Ютта? — спросила я, когда снова стала способна соображать. — Это от них отгородились боги? Но если мы смогли разбить его, что помешало им?

Дитрих пожал плечами.

— Кто знает? Может быть, она, поняв наконец, чего он на самом деле добивается, отказалась ему помогать. Может быть, межреальность разлучила их, как нас с тобой, но они не смогли найти друг друга.

— Может быть, демоны…

— Это не демоны. — покачал головой Дитрих, и я впервые увидела на его лице что-то вроде суеверного ужаса. Обернулась вслед за его взглядом, потянулась к магии, но Дитрих схватил меня за плечо.

— Нет!

Я послушалась. Нащупала его ладонь, вцепилась в нее, ожидая, что сейчас меня накроет волна ужаса и отвращения, а потом все же придется сражаться. Но стая расступилась, обтекая нас, и до меня донеслось — если подобное слово вообще применимо к эмоции — какое-то подобие благодарности.