Сердце некроманта

Я села и огляделась. Не самые бедные кварталы, судя по тому, что снизу долетал свет — в трущобах хозяева не вешали фонарей у входа, чтобы освещать улицу для стражи. Пожалуй, дома были даже богатыми, о чем свидетельствовали балкончики под окнами.

Притулившийся рядом дом был на целый этаж ниже того, на котором я очутилась. Повиснув на водосточном желобе, я кое-как спрыгнула на его крышу и даже сумела удержать равновесие. Подобралась к краю. Не знаю, какой из двух богов придал мне ловкости и сил для того, чтобы так же, цепляясь за водосток, сползти на балкончик — на мое счастье, окно было заложено ставнями изнутри, — перебравшись через его ограждение, повиснуть и наконец спрыгнуть на мостовую.

Шум от приземления показался мне оглушительным. Я замерла, прислушиваясь.

Даже если где-то совсем недавно бушевала магическая битва, сейчас не доносилось ни отзвука.

Город засыпал. После наступления темноты по улицам бродили лишь бодрствующие — стража, уволакивавшая всех, кто попался, в тюрьму до утра. Добрые люди по ночам сидят дома, предаются молитве или плотской любви на честном семейном ложе. Лишь темные делишки могут выгнать человека на улицу в такой час.

В тюрьму мне было никак нельзя. Но куда идти? Что с моим братом? И Дитрихом? Удалось ли им скрыться, пользуясь тем переполохом, что я невольно создала?

«Убили! — вспомнилось мне. — Первого брата!».

Закружилась голова, пришлось опереться рукой о стену. Неужели простая черепица в самом деле убила мага такой силы? Она, конечно, увесистая, фунтов семь¹. Прилетев с крыши, и правда может голову пробить. Но ведь есть щиты!

Перед тем, как сбросить с крыши черепицу, я сотворила экзорцизм, чтобы сбить заклинания, летевшие в меня. И судя по раздавшимся снизу крикам, заново выставить щиты инквизиторы не успели.

Я прислонилась лбом к стене, закрыла ладонью рот, глуша не то смех, не то слезы. Я убила человека. Какая злая ирония: в магическом поединке я не выстояла бы против Первого брата и пары мгновений. Но дело решила не магия, а упавший с высоты третьего этажа кусок обожженной глины.

Меня затрясло, затошнило. Не знаю, какое чудо уберегло от второго за вечер обморока. Похоже, боги все же благоволили мне, потому что, несмотря на шум в ушах и мушки перед глазами, я успела услышать голоса и даже сообразила шмыгнуть в тень между домами.

— «Занимайтесь своим делом и не мешайте ловить отступников», — проворчал стражник, судя по голосу, совсем молодой. — Серые считают, будто только они чего-то стоят.

— И слава богу, и пусть считают. Видал, какое зарево было? Тем отступникам не иначе как сам Алайрус силу дал. Что бы мы там делали, простые люди, когда маги дерутся?

Зарево? Те боевые заклинания, что мне доводилось видеть в исполнении Дитриха, были скорее действенными, чем впечатляющими. Пожар? Но чему гореть среди каменных домов, крытых глиняной черепицей?

— А чем дело-то кончилось? Кто кого?

Я замерла, прижав руки к груди, чтобы унять сердце. Оно колотилось так громко, что, казалось, вот-вот выдаст меня.

Кто кого?

— Да демоны его знают. Нас не тронули, и ладно.

Вернуться! Немедленно вернуться и убедиться, что оба они живы.

Я вдруг поняла, что не знаю, куда идти. Летела по крышам, не разбирая дороги, и теперь даже не соображу, откуда пришла…

Переговариваясь, стражники скрылись в темноте.

Так. Надо успокоиться. Взять себя в руки. В городе всегда можно сориентироваться, если смотреть либо на дворец, либо на храм, эти две громадины нависают над ландшафтом, глядя друг на друга. Дворец всегда сияет разноцветными огнями, храм — белым ровным светом, который должен символизировать престол Фейнрита.

Вот только все равно не вспоминалось, где они были, когда я начинала свой путь по крышам и даже когда спустилась на мостовую. Да и незачем мне идти к борделю. Чем бы ни кончилось дело, Роналд и Дитрих не останутся там. Если они живы, то постараются скрыться, не дожидаясь, пока к инквизиторам придет подкрепление. Может быть, затаятся в той «норе», что некромант мне показал, даром что шестеро там едва поместятся. Но я не смогу найти туда дорогу…

Куда же мне идти? Что делать? Одной, посреди ночного города, где на улицах можно встретить лишь татей да стражу — и ни тем, ни другим я толком не смогу противостоять. Что с Дитрихом? Что с моим братом? Живы ли они еще?

Воображение мигом нарисовало картины одна хуже другой. Дитрих, обессиленный, на лежанке, спина исполосована ранами от кнута. Таким он был в нашу первую встречу, но если тогда я смотрела на чужого человека, то сейчас от одной мысли, что с ним может опять случиться подобное, хотелось завыть. Роналд, мертвый, посреди тел своих охранников. И сколько я ни гнала от себя эти картины, они вставали перед глазами снова и снова.

Зачем только я побежала? Зачем бросила их? Я сползла по стене прямо на мостовую и расплакалась.

Что-то коснулось моей руки. Прикосновение было легким, бархатным, но от неожиданности я вскрикнула. Вроде и негромко, однако в ночной тишине голос разнесся по улицам, эхом отражаясь от стен.

— Кто здесь? — откликнулся мужской голос.