Сердце-пламень

– Ты мой самый сладкий яд, – выдохнул, наконец, он, а потом, не отрывая взгляда, приблизился и приник холодными губами ко мне.

Слетела мокрая и грязная одежда, а снег в овраге растаял и закипел, как в котле. Горячий пар окутывал наши обнаженные, льнущие друг к другу в голодной ласке тела.

Альдан брал меня и отдавал себя столь неистово, что порой казалось, мы продолжаем бороться. Кто из нас одолеет другого? Чья доля окажется слабее страсти?

И небо раз за разом обрушивалось на меня, искушая. И я вцеплялась в плечи Альдана, впивалась в его кожу когтями, вжималась в него, выгибаясь и падая в его крепкие руки. Как дикий зверь, он наносил на мою кожу поцелуи, словно раны, и делал это до тех пор, пока я не открылась и сердце мое не закровоточило. Жар, исходивший от нас, плавил воздух и снег вокруг.

Никто из нас не мог победить. Каждый хотел обрести власть над другим так рьяно, что, когда небо начало светлеть, мы боролись, не в силах оторваться друг от друга.

И наконец, когда мы, обессиленные, лежали, глядя на небо, я вдруг услышала его хриплое:

– Мой обрядовый шнур…

Но я опередила его, прислонив ладонь к его губам. Он склонил голову. Комок поднялся в горле.

– Узнай меня, Дан… А я попробую по-настоящему понять тебя.

Альдан медленно кивнул. Несмотря на все произошедшее, те слова, что мы сейчас говорили друг другу, расставляли что-то внутри нас в правильном порядке. Среди царящего ужаса эта ниточка, сотканная крохотным доверием, была нужна нам обоим. Я поднялась на локтях и, тряхнув головой, сказала:

– Скажи людям в Лихоборах, что они могут жить в Нзире. Они не враги нам.

– Я заберу тех, кто захочет уйти с нами, в Злат. Остальных держать не стану, – добавил он.

– Хорошо. Это честное решение.

– Я построил Стрелы, чтобы уберечь мой дом от Рати, – сказал Альдан. – То, что произошло потом… Я не хотел этого.

Его голос сквозил искренним сожалением. Но я знала, что под ним все та же решимость.

– Я обещаю тебе, что найду того, кто создал оковы. Если это правда, то это мерзко…

– Они скажут тебе, что это война.

– Я должен напомнить им, против чего мы боремся.

– Альдан, нельзя допустить бойни. – Я вложила в эти слова весь смысл, какой могла. – Мы все проиграем, если Ворон стравит нас между собой.

Он кивнул.

– Идем со мной в Злат, – сказал Альдан. Его дыхание грело мои руки. Шрамы странно выделялись на моей коже, и я вспомнила последний раз, когда он вот так смотрел на них. Альдан, видимо, думал о том же.

– Ты знаешь, что не могу.

– Знаю.

Мы молчали, чувствуя, как струится на наши доли покров будущего, понимая, что отпускаем друг друга в неизвестность. Пусть мы оказались по разные стороны, но злого умысла против друг друга и жизни в Светлолесье у нас никогда не было. И это давало надежду.

Я мягко встала с нашего ложа, натянула на голое тело кафтан.

– И вот ты снова уходишь. – Альдан помолчал, а потом все-таки добавил: – Пообещай, что отыщешь истину в колдовском городе. И выживешь.

– А ты пообещай, что разберешься с оковами.

Я улыбнулась и направилась к клубам поднимающегося тумана, к робким лучам заката.

Если мы сильнее своей боли – мы сильнее Ворона.

Если мы сильнее своей тьмы – мы сильнее тьмы Ворона.

* * *

Кольцо Дарена вело меня по лесу, незаметно сплетая дорогу. Ветер царапал сосны, уносил последнюю листву в ночь.

Вдруг впереди блеснула озерная гладь. Лихоборы… От реки к ним тянулся терновник, видимый лишь моему оберегу.

Он опустил побеги в воду, и в той части, где они касались воды, по воде бежали ледяные дороги. Половину озера сковало льдом.

И вдруг оберег полыхнул, а я замерла.

На тончайшем слое льда резвились кобылы. Из-под копыт при каждом касании вылетали искры, а ветер подхватывал их густые гривы. Казалось, этот танец таких больших и гибких животных должен был разбить и землю, но они были легки как перышки.

Белоснежные тела и гривы, белее самого снега, светились.

Я не сразу заметила, что кобылы скачут по кругу.

Обступая человека в темном.

Человек, припав на одно колено, одной рукой упирался в лед, а другой держался за посох.

Дарен.

Он был не ранен, нет, но какая-то невидимая сила будто бы прижимала его вниз, а колдовские кобылы невесомо парили вокруг него в лихом галопе.

Это были маары-кобылицы, ночные кони из тех сказок, что каждая мать рассказывает украдкой своим детям.

Сквозь темноту я вдруг ощутила тоску. Стынущую, неизбывную печаль.

Я подняла руку с кольцом и стерла с щек влагу.

Был ли то снег или слезы… Я не хотела этого знать.

19. Альдан. Наследник

Люди Альдана сработали быстро. Помогли собраться весчанам за ночь: кого подгоняли, кого убеждали, но, так или иначе, к рассвету все были готовы к отъезду. Тех, кто не мог идти сам – стариков, детей и хворых, – Альдан приказал погрузить на повозки вместо Стрел. Игмар только вздохнул, когда вернувшийся на рассвете Альдан отдал несколько коротких и резких приказов.

Раздавалось мычание домашнего зверья и лай собак. Притихшие женщины сидели, окидывая взглядом повозки, в которых уместилась теперь вся их жизнь.