Сердце-пламень

И моим предчувствиям было суждено сбыться. Однажды утром, когда горячка отступила, и я уже могла приподниматься на подушках, ко мне явился Минт. Он был в походной одежде и почему-то избегал смотреть мне в глаза.

– Ты собрался в Светлолесье?

Минт сосредоточенно затянул ремни на своих наручах и только потом ответил:

– Да. Дарен собирается в следующем месяце разбить рабовладельческие пути между Асканией и Святоборией. Но без Сиирелл этого не сделать наверняка. Я предложил свою помощь. Остров наемников слишком долго стоял в стороне. Быть может, мне удастся переманить их на нашу сторону.

Меня будто обухом ударило по голове.

– Ты уезжаешь… Когда?

– Сегодня. – Он взглянул на окно. – В полдень. Дарен посылает со мной нескольких воинов из Второго Круга и караван, груженый зачарованной сталью.

– Так скоро. И так надолго!

Минт кивнул. Его губы непривычно сжались в жесткую черту, глаза потухли и потемнели. Я думала, что во мне уже не осталось страха, но ошиблась.

– Ты тоже едешь.

Еще не оправившись от первого потрясения, я чуть приподнялась на подушках.

– Невозможно! Только не сейчас!

– Ты нашла то, что искала? Читальню?

– Да, но…

– Дарен и его колдуны дальше справятся без тебя.

– Так он сказал?

– Дарен даже не знает, что ты едешь со мной, – пожевав пересохшие губы, сказал Минт. – Алафира согласилась помочь. Она погрузит тебя в целебный сон, а я спрячу тебя в караване. Ты проснешься здоровой за пределами Нзира. Алафира скажет всем, что ты в лечебнице.

– А потом? – упавшим голосом спросила я, понимая, что Минт решился. Он все продумал!

– Алафира скажет всем, что ты умерла от лихорадки. Никто не будет тебя преследовать. Я спрячу тебя в Сиирелл! Живи там, а потом уже решай, как поворачивать свою жизнь дальше!

Я запустила руки в волосы.

– Ворон и до тебя добрался. – Отчаяние подступило глухой чернотой, заволокло все передо мной. Растворились в тенях и мои покои.

– Лесёна! – Минт ударил по стене ладонью. – Без меня ты здесь не выживешь, а этот дурень не сегодня-завтра догадается, что ты утратила колдовской Дар!

Друг смотрел на меня с не меньшим отчаянием во взгляде.

– Ты больна и не можешь решать сейчас за себя. И ведь ты справилась! Ты нашла читальню! Ты уже помогла!

– Не решай за меня.

– Мы связаны нитью жизни. Кто, если не я, имеет право сейчас решать за тебя? Прошу, Лесёна… Разве тебе не хочется отдохнуть?

Голову обложило туманом, в ушах шумело, а слезы горячей влагой вскипели на глазах.

– Ты уедешь отсюда сегодня, хочешь того или нет, – сказал тихо Минт.

Я вцепилась в постель, борясь с подступающей дурнотой. Внутри просквозило тягостное чувство, а потом – привычное чувство бессилия и ярости, но я сказал вслух:

– Нет.

– Я схожу за Алафирой. – Минт покинул покои, и в них сразу стало темнее и холоднее.

Мы бежали от тени, но она всегда догоняла нас. Здесь, в Нзире, все идет по кругу – судьбы, страхи, события, – и ничто не в силах разорвать его. Мы застываем в холоде, во льду, теряя огонь и веру. Тень побеждает, и все мы становимся частью Чудовой Рати.

Даже Единый и его благословение Мечиславу лишь отсрочили падение Срединного мира в бездну. В самой нашей природе есть какое-то болезненное стремление к упадку. Ворон знает это, и Ворон правит из тени – он знает, что цари приходят и уходят, а суть от этого не меняется. Ворону достаточно просто ждать, а времени у него в избытке.

Какая сила сможет противостоять человеческому естеству и неумолимому бегу времени?

Я тряхнула головой, прогоняя мысли. Этого он и добивается! Заставить нас всех поверить, что надежды нет. Если мы поверим в это – проиграем. Не позволяй себе поверить Ворону! Не позволяй себе терять надежду!

– Великая небесная повелительница, хозяйка ветров и нитей жизни! – прохрипела я исступленно. – Жестокая и милосердная! Защити и помоги!

Я закатала рукав и достала заговор-клинок, готовясь принести жертву. Червенское око смотрело на меня с запястья. Во тьму веков уходят наши обычаи, и только память крови помнит все их, но… Разве можно перекладывать на богов свои мысли? Разве они гневаются, подобно нам? Что это, как не попытка ограничить непостижимое, приписав ему свои черты и сравняв их с чертами смертных? Единый, Крылатая, Отец-Сол и Мать-Сыра-Земля… разве не милей им прозрение сердца, а не кровь тысяч, излитая на землю? Зачем им те же жертвы, что и во времена Полуночи, зачем им обряды, занятые лишь внешним? Не ведет ли все это к повторению прошлых ошибок?

Странный покой в смирении перед грядущим опустился на меня, будто еще один покров.

Если все движется по кругу, то и ночь когда-нибудь да заканчивается…

Потрясенная, я отложила заговор-клинок в сторону, так и не пролив жертвенной крови. Заговор-клинок остался на постели – он, а не я вернется в Сиирелл.

– Царёг! Если ты не явишься ко мне сейчас, клянусь, после смерти я стану чудью и буду преследовать тебя до скончания веков!

Тишина.

– Никогда больше не получишь никаких подношений от меня!

Сперва я почувствовала, а потом увидела, как мнется мое одеяло под весом мягких лап.

– Лесёна, зря ты это затеяла…