Сердце-пламень

Одним из членов совета был Еранг, рослый и крепкий верховный жрец Алой Ветви служения. Ходили слухи, что начинал он как палач на службе у предыдущего царя. Нынешнее свое место получил, прославившись поимкой нескольких колдунов, да парой-тройкой удачных уловок, открывших ему дорогу в верхние ярусы жреческой власти. Его недолюбливал Рагдар, и позже Альдан узнал причину.

Ордак, брат Рагдара, был другом Еранга, а также первым ему во всем соперником, но что-то пошло не так, и Ордака сослали в Линдозеро, а Еранг стал верховным жрецом Алой Ветви.

По обрывкам разговоров, по недомолвкам на советах Альдан составил свое мнение о хитросплетениях верховных игр. И даже отчасти радовался, что не участвует в них.

Изредка Альдан встречался с теми, кого обвиняли в колдовстве. Большинство не задерживались в Цитадели, но те, в ком действительно обнаруживался Дар, отправлялись в палаты к белым жрецам. Среди них были и женщины, и старики, и даже дети. Всем им предстояло пройти очистительные обряды и отправиться в здравницы при Цитадели. Как сказали ему отцы Цитадели, здесь колдуны могли жить под присмотром жрецов, не тревожа людей. Трудиться, учиться на благо Цитадели.

Колхат по-своему отплатил ему за жизнь. Но Альдан не мог отделаться от гадкого ощущения, что его провели. Но в чем именно? Разве не он оставил в живых червенца-карателя, разве не сам приказал строить Стрелы из мореной лиственницы? Не сам ли желал пронзить стены ненавистного колдовского города?

Но когда из Цитадели приходили распоряжения, Альдан стискивал зубы и повторял себе, что каждая проигранная Дареном битва приближает гибель Ворона и крах колдовской скверны над Светлолесьем.

Верховные жрецы велели ему строить больше Стрел. Решено было выставить их вокруг Злата и его окрестностей, а впоследствии – защитить каждый город Святобории.

Среди прочего Альдан должен был проверять на колдовской Дар тех, кого червенцы приводили в Цитадель.

А еще – продолжать исцеление Колхата, которого сочли ценным пленником. Настолько ценным, что перевели из темницы в палаты без окон на первом ярусе. Хорошо хоть людей Альдана во главе с Игмаром оставили его стеречь.

Благодаря Альдану темницы почти опустели, а тех жрецов, что занимались допросами, удалось перебросить на строительство вне стен города. Никаких очередей перед Цитаделью больше не было. Разве что простой люд просто приходил подивиться на потомка Мечислава, разгромившего колдовской город.

Лишь Мечислав заперся в своей горнице, не разговаривая ни с кем, а после нападения на Нзир и вовсе не пускал потомка на порог. У Альдана это вызывало чувство злой досады. Не раз, горячась, он спрашивал Усора: разве он, Альдан, виноват, что Стрелы, прежде построенные для защиты, жрецы захотели использовать для атаки? Дядька, кряхтя в седую бороду, соглашался, а Альдан, подгоняемый гневом, еще более неистовым, чем прежде, устремлялся спозаранку в Цитадель. Но ни мед хмельных пирушек, ни яркие наряды выставленных невест, ни восхваления не могли потушить блеска диких, колдовских глаз внутри него. Раз за разом колдунья приходила в его сны, босая и нагая, и смотрела на него, как смотрят перед казнью на палача, с отчаянным укором.

– Уходи, – говорил он ей. – Мы должны защитить себя от Чудовой Рати и вашего проклятого города!

А потом она исчезала и мерещилась ему повсюду. В огне очага, в песнях и хороводах, в цветочных платках. Как наваждение. Как незаживающая царапина. Лучше бы уже ушла навсегда!

Он сотни раз говорил себе, что не бывать им вместе, но от мысли, что колдунья могла пострадать от Стрел, ему становилось тошно от самого себя.

И какой-то частью себя – жалкой частью – Альдан знал, что царь колдунов не даст ей пропасть зазря.

От мысли, что она сейчас рядом с ним, Альдан терял остатки покоя.

Из уважения к Мечиславу, он никому не рассказал про просьбу Дарена и слова Мечислава, но сам твердо решил подготовиться к решающей схватке. Напрасно вздыхали знатные невесты, напрасно по ночам скреблась в его дверь Яния, напрасно пытался подловить его Рагдар…

Альдан сумел убедить Цитадель в необходимости призвать всех червенцев в столицу, и к середине первого месяца зимы в Злате собралось большое войско. Единственное, что требовало времени – это Стрелы и добыча дерева, из которого они строились. В Линдозере они подняли нужные бревна из болота, но в Светлолесье зимой все это взять было просто неоткуда.

В один из дней, когда снег, мелко просеиваясь с неба, укрывал Злат пуховым одеялом, а Альдан, снова поглощенный тяжелыми думами, шел через тренировочное поле в Цитадель, его окликнул Рагдар.

– Не засиделся ли ты, наследник Мечислава? Может, преподашь урок молодым?

Альдан остановился и пристальнее всмотрелся в беловолосого червенца. Что-то было в словах Рагдара помимо насмешки. Едкая обида, которую тот пытался скрыть и которая все же просочилась в слова и в снисходительное выражение его лица.