Сердце-пламень

Эсхе улыбнулась.

– Но мы ведь возрождаем наши обряды? Последняя милость Крылатой – истина.

Инирика бросила на меня быстрый взгляд. Я задержала дыхание.

– Что ж, давайте каждый из присутствующих скажет свое слово. Как поступить: отдать Лесёну за измену Ворону или же дать ей возможность предстать перед судом богов. Кто за суд богов?

Эсхе, Лис и Казимек подняли руки.

– Кто за решение суда колдунов?

Инирика, Еж и советник справа подняли руки.

– Поровну. – Инирика криво усмехнулась. – Пусть выскажется Алафира. Хоть она и не в Совете, но все мы знаем, как высоко ценит ее мнение наш царь.

Все взгляды сошлись на лекарке. И Алафира, глядя мне прямо в глаза, произнесла:

– Лесёне надлежит подчиниться суду чародеев, ведь именно перед чародеями она и должна ответить за последствия!

Мое сердце рухнуло вниз… Зашумело, заколыхалось колдовское море: не каждый был теперь согласен с решением суда. Я сжала кулаки, ища в толпе Ворона.

Лучше пусть стану неупокойницей, чудью, останусь бродить тенью среди теней Нзира, чем такая доля, чем такая судьба!

Я выдернула из рукава спрятанный там клинок, но вдруг зажмурилась, когда резкий порыв ветра взметнул снег с пола прямо мне в глаза.

Раздался грохот, вслед за ним – скрип. Двери распахнулись, ветер усилился, меня и тех колдунов, что стояли в Палате, отбросило на несколько шагов. И вдруг знакомый удар посоха… Сердце замерло повторно, но уже в какой-то странной, непонятной надежде.

Огни Нзира обрисовали на пороге спокойную, чуть угловатую тень. Ветер пронесся по Палате, задув свечи, но стук посоха, громовым раскатом прокатившийся по Палате Судеб, запустил ход моего сердца заново. Я опустила клинок, глядя на то, как по Палате Судеб идет царь Нзира.

– Что ж, я вовремя. Мой голос тоже учитывайте. – Дарен подошел к Ворону. – Мое слово – суд богов.

Ворон с поклоном отступил в тень, и та за его спиной опала на пол черными кляксами перьев. Сразу же стало легче дышать, но только никто, кроме меня, казалось, этого не заметил – воздух разрывали крики. Люди приветствовали своего царя и его решение, переменившее решение Совета.

Я медленно, дрожа и волнуясь, убрала клинок за пазуху. Дарен тем временем прошел к своему трону, даже не взглянув на меня. Но я успела заметить, что кожа под его глазами будто вымазана пеплом, а созвездия на рукавах стремительно меняются, будто не в силах решить, чьи небеса им теперь отражать.

Инирика, с кривой улыбкой опускаясь на скамью, сказала:

– Что ж, Лесёна, слово Полуденного царя определенно весит больше, чем слово каждого из нас. Твою судьбу решат боги. – Она помолчала, а затем, снова вернув в голос отстраненную властность, произнесла: – Согласно законам Нзира, ты должна войти в Ангмалу на семь шагов, набрать в чарку священной воды и вернуться с ней на берег.

Возгласы утихли. Облегчение, пришедшее ко мне, сменилось ужасом. Воды Ангмалы – ледяные, беспощадные, смывающие любое колдовство. Выдержать все это зимой человеку не под силу, а уж сделать это в ледяных объятиях летящей под сводами Срединного мира воды?

Могла ли я надеяться, что исход этого обряда не отразится на Минте?

– Если воды священной реки сочтут тебя достойной искупления, ты сумеешь сделать это и вернуться к нам с честью, – запечатывая решение, проговорила Инирика. – Если же нет, пусть это послужит уроком для всех, кто ступил на земли Нзир-Налабаха с ложью в сердце.

Никто не шелохнулся.

Лишь Дарен чуть сузил глаза.

* * *

Ни времени прийти в себя, ни осознать предстоящий обряд у меня не было.

Вот я стояла в центре Палаты Судеб, окруженная плотным кольцом колдунов, а вот – стою, глядя на бурный поток темных вод Ангмалы, и озноб прошибает только от одного этого вида.

Если воля богов сочтет меня виновной перед Нзиром, я никогда не выберусь из священной реки. Испытание, предназначенное для колдунов прошлого. По силам ли оно их потомку, ставшему человеком?

Вдоль русла теснились зрители. Темной зимней ночью многим наверняка хотелось пойти к себе, и лишь интерес к старинному обряду держал их здесь, заставляя дрожать от холода. Никаких сберегающих тепло заклятий из уважения к Ангмале, никаких бодрящих настоек. Все кутались в меховые кафтаны, надвигали шапки и кички на глаза.

Сзади, поджимая меня к воде, стояли колдуны Совета во главе с Дареном. Он, как царь колдунов, стоял справа и чуть позади и после обрядовых слов Инирики, чуть прищурившись, смотрел на воду. Рядом с ним Леслав, Эсхе, Казимек, Лис, ардонийские придворные и колдуны из свиты.

Вдруг откуда-то слева появилась Ксантра и сунула мне в руки деревянную чарку.

– Держи.

– Сама наколдовала?

Она кивнула, недовольно морщась и глядя куда-то в сторону.

– Прости меня.

– И ты прости!

Она резко кинуласько мне, стиснула в объятиях и стремительно вернулась в толпу.

Я с улыбкой оглядела напоследок руины города. Темнота уводила камни в недоступную и, как всегда, неуловимую грань бытия. Тайны, что будут храниться здесь до скончания времен. Возможно, не столь отдаленного, как думают многие, присутствующие здесь.