Сердце сокола

Сантьяго улыбнулся, даже не думая с ней спорить, и тоже стянул сапоги.

— Это столь замечательная мысль, Кристина, что я хочу к вам присоединигься.

Не припомню, честно говоря, когда я в последний раз позволял себе подобное хулиганство. Но коль скоро вы не собираетесь презрительно морщиться…

— Я могу разве что онеметь от изумления, — в тон ему ответила Кристина. — Увидеть герцога Веларде дурачащимся с собакой, словно мальчишка, сродни нереальной фантазии. Однако теперь я начинаю верить сеньору Алькону, который утверждал, что в детстве вы были большим неслухом. В вас словно уживаются два совершенно разных человека, и…

— И какой из них вам больше по душе? — не дал договорить ей Сантьяго, — и хоть вопрос его прозвучал с усмешкой, в глазах неожиданно промелькнула такая серьезность, что Кристина не стала отвечать шуткой.

— Оба, — повела плечами она и невольно посмотрела на босые ноги Сантьяго в мягкой траве. — Вы удивигельно гармонично смотритесь по дворце со своим поучающим высокомерием и в то же время безусловной заботливостью о кузенах.

Это сложно объяснить, но при всем вашем цинизме и показной жестокости вы невероятно человечны и понятны. Я опасалась вас, но я вами и восхищалась. А когда узнала поближе…

Он усмехнулся.

— Если вы сейчас заговорите о разочаровании, давайте остановимся на сказанном. Я буду считать себя героем, а это, признаться, иногда просто необходимо.

Кристина рассмеялась.

— Бросьте, Сантьяго, не можете же вы и в самом деле считать меня глупой и бессовестной особой, — лукаво произнесла она. — А если можете — к чему вам мое мнение?

Он тоже улыбнулся.

— Может, мне нравится слышать из ваших уст комплименты? Они тем дороже, что я знаю вас как искреннего и безыскусного человека, а значит, могу без всякого опасения верить вашим словам.

— Звучит как комплимент от вас, Сантьяго, — тепло заметила Кристина, а он подал плечами.

— Признаюсь, это не самое сильное мое место, и мне стыдно, что даже в честь дня рождения я не могу побаловать вас красивыми словами. Впрочем, примите мое восхищение: оно столь же правдиво, как ваше доброе отношение к этому псу и ваша необъятная благодарность за столь непритязательный подарок.

Кристина опустила голову, скрывая новую улыбку и собственные намерения. Ужасно хотелось похулиганить. А раз уж Сантьяго как будто сам подбивал ее на это, грех было не воспользоваться моментом.

— Позвольте узнать, что именно восхищает вас во мне, сеньор? Мой покладистый характер? Моя очаровательная внешность? Мое безупречное поведение? У вас богатый выбор. Можете воспользоваться подсказками.

Сантьяго улыбнулся, однако не позволил ей выиграть этот бой.

— Ваше здравомыслие, Кристина, ваша доброта, ваша смелость и бескорыстие, — легко и очень понятно ответил он. — Они привлекли мое внимание еще в день нашей первой встречи — помните, когда вы спасли Хуго, заступившись за слабого, не боясь королевского гнева и не рассчитывая ничего получить в ответ? Словно глоток свежего воздуха среди погрязшего в дрязгах двора. Я опасался, что жизнь во дворце и служба в свите инфанты испортит даже такое чистое создание, как вы, Кристина, но вот прошел почти год, и я продолжаю восхищаться вами — и даже сильнее, чем прежде. Мне повезло, что я вас узнал. И я очень хочу, чтобы вы ценили себя так же, как я ценю вас. Тогда, возможно, вы увидите, что у вас есть друг, и перестанете чувствовать себя столь изводящее одинокой!

Глава двадцать девятая: Прошлое

Кристина слушала его со всевозрастающим изумлением. Кажется, она по-прежнему ничего не знала о Сантьяго Веларде, потому что тот, кого она им представляла, никак не мог восхищаться ей, ценить ее и на самом деле желать быть ей другом. Он был из другого мира, где Кристины Даэрон просто не существовало, а существовал лишь его долг, в котором ей отводилась короткая и совершенно определенная роль, как и всем окружающим его людям. И какие бы чувства Кристина к нему не испытывала, это не имело к герцогу Веларде Солару никакого отношения. Это были только ее чувства, которыми она ни с кем никогда не смогла бы поделиться, потому что тот, кто их вызвал, не нуждался ни в них, ни в самой Кристине и, наверное, даже не понял бы, что такое Кристина выдумала.

Но это был не Сантьяго, который только что сказал ей о восхищении и озабоченности ее одиночеством. И не тот, что вспомнил об их первой встречи и подарил ей собаку. И не тот, что стоял сейчас босиком и в мокрой расстегнутой рубашке, одной рукой отпихивая любопытного Хуго и с читаемым волнением на лице ожидая ответа Кристины. И она ощущала, как ему важен ее ответ. И это лишало всякого разума.

— Расскажите мне о себе!

— О себе? — удивился теперь уже Сантьяго, и Кристина быстро хигро улыбнулась.

— О своем детстве, — объяснила она. — О вашей жизни в Нидо-эн-Рока. О вашей дружбе с молочным братом. Похвастайтесь каким-нибудь подвигом или поведайте о какой-нибудь проказе. Только не спрашивайте, зачем мне это: я и сама не знаю. Просто хочу… почувствовать себя вашим другом. Которому вы хоть немного доверяете.