Сердце сокола

Разумеется, разумеется, он был одним из придворных, иначе не сумел бы проникнуть в королевский дворец, столь строго охраняемый гвардейцами во главе с капитаном Руисом. И Эстер теперь постоянно вглядывалась в проходящих мимо нее мужчин, надеясь уловить хоть какой-нибудь намек на то, кто из них все-таки был легендарным героем, стоявшим на защиге Эленсии. И пусть в последнее время у сеньора Алькона было не слишком много работы, простые люди, чьи жизни он спас, не забывали о нем. И Эстер не забывала.

Ах, как бы ей хотелось, чтобы их встречи происходили чаще! Каждый свой выходной, когда ей дозволялось покинуть дворец, Эстер ждала теперь с особым нетерпением и молила всех святых, чтобы сеньор Алькон имел возможность задержаться на их встрече как можно дольше. Заглядывала потом тайком в веселые карие глаза, и следила за складской тонких губ, и слушала низкий теплый голос, от которого кожа покрывалась мурашками. Если бы можно было так провести всю жизнь, Эстер была бы счастлива. Нет, конечно, она не надеялась, что однажды сеньор Алькон проникнется к ней иным интересом, нежели интерес в помощнице для его дел, но чувствовала себя особенной уже оттого, что именно к ней он обратился, и прилагала все усилия, чтобы его не разочаровать.

Сеньор Алькон каждую неделю называл ей две фамилии придворных дам, чьи покои Эстер должна была обыскать в попытке обнаружить в них какие-нибудь улики, указывающие на их связь с регентом Керрилларом. Это могли быть записки с указаниями, или черновики отчетов, или какие-нибудь подозрительные вещи, которые никак не должны были принадлежать фрейлине и могли выступать как награда за службу: мужской перстень, мешочек с золотом. Надежды, правда, на подобные промахи ставшей шпионкой девицы было мало, и сеньор Алькон предупреждал об этом, но Эстер очень старалась и отведенную ей во фрейлинских покоях четверть часа проводила в самых активных поисках, не чураясь заглядывать под кровати и в мусорные корзины и запоминая все, что могло послужить им на благо.

Но, к сожалению, прока от нее почти не было. И порванные в клочья письма в камине сеньориты Эрнандес сеньор Алькон объяснил ее ссорой с женихом, а странные, похожие на шифр, закорючки в письмах сеньориты Зентеро — проведенным ею в Индии детством и склонностью к ее культуре. И Эстер приходилось снова разводить руками, признаваясь в собственной безграмотности и неспособности порадовать сеньора Алькона добрыми вестями.

— О, не расстраивайтесь, Эстерсита, — улыбался он, чувствуя ее огорчение. — Чем больше дам мы вычеркнем из списка подозреваемых, тем меньше их останется и тем проще нам будет обнаружить настоящего врага. Даже если им окажется последняя, на кого может пасть подозрение.

Эстер напитывалась этим "мы", будто волшебным эликсиром, придающим силы. Нет, она бы и сама не бросила это дело, несмотря на его опасность и отвратительность, но сеньор Алькон, объединяг ее с собой, вдохновлял Эстер на новые подвиги. И уже не имело значения крайнее мамино недовольство и ее обещания запереть непутевую дочь под замок, пока к той не вернется разум: Эстер отдавалась своей первой любви всей душой и не хотела думать о том, что будет, когда она побывает в покоях последней фрейлины и сеньор Алькон решит подобрать себе нового напарника.

Пожалуй, другая могла бы растянуть удовольствие, ссылаясь на недостаток времени для полноценного обыска, но только не Эстерсита. Слишком хорошо она помнила, какова на вкус власть регента, и не собиралась давать ему ни малейшего шанса.

Снаружи не доносилось ни звука, и Эстер осторожно скользнула к письменному столу. Все комнаты фрейлин во дворце походили одна на другую, вмещая минимальный набор мебели и различаясь разве что украшениями, при помощи которых здешние обитательницы пытались придать своим покоям уют. Раньше Эстер не особо обращала на это внимание, но сейчас подмечала каждую мелочь.

Вот, например, у сеньоригы Марино на столе возле чернильницы лежала портретная миниатюра его величества. В этом, памягуя об их отношениях, конечно, не было ничего удивительного, и Эстер подумала, что тоже хотела бы иметь маленький портрет сеньора Алькона, который можно было бы носить на груди и который согревал бы ее даже в самых суровых испьгтаниях. Но озвучить подобную просьбу означало бы выдать свои чувства, а уж этого Эстер никак не собиралась делать. Сколь бы глупой и наивной ее не считала мама, Эстер понимала, как далеки они с сеньором Альконом друг от друг, и не рассчитывала на взаимность. Но кто сказал, что она не может воспользоваться представившейся возможностью и оплатить добром за добро? Уж точно не Эстерсита Флорес!

Тем более что все это было так интересно!