Сердце сокола

В ложе воцарилась тишина, и Кристина ничего так не желала в этот момент, как проснуться и очутиться подальше от всех этих людей, раз за разом втаптывающих ее в грязь и даже не обращающих на это внимание. И пусть Кристина понимала, что была лишь разменной монетой в чужой игре и не должна принимать оскорбления на свой счет, но лицо ее пылало, пальцы грозились переломить веер, и только раздавшиеся звуки скрипок удержали ее от того, чтобы вскочить с места и выбежать из этой проклятой королевской ложи. А потом хоть пешком добраться до границы и покинуть Эленсию вслед за родителями, чтобы только больше никогда не испытывать такого стыда, какой она испытывала сейчас. И как только родителям пришло в голову, что Кристина будет счастлива при дворе? Разве кто-то здесь мог быть счастлив? Как же они так ошиблись?

На сцене разворачивалось интереснейшее действо, но Кристине было не до него. Всей своей сущностью она ощущала вокруг себя врагов, от которых даже король не смог ее защитить. У него была своя тюрьма, именуемая благодарностью. А что за тюрьму придумали родители для Кристины? С чего они взяли, что в королевском дворце кто-то захочет заботиться об их дочери? Дело всегда было для них важнее Кристины, и она к этому вполне привыкла. Будь она совершеннолетней, отправилась бы с ними по собственной воле. А пока они решили, что поездка в Египет на археологические раскопки будет для молодой девушки слишком изнурительна, и отрядили опеку над ней инфанте Эленсии. Самый странный поступок их жизни, хотя они были теми еще чудаками.

На сцене Неморино пытался объясниться с Адиной, а Кристина считала минуты до конца окончания первого акта. Быть может, после антракта напряжение немного спадет и дышать будет чуть проще? Пока же окружение из откровенно ненавидящих друг друга людей высасывало из нее все соки, лишая последней радости. А ведь поначалу место фрейлины Кристине даже понравилось. Новые люди, приветливость инфанты, изумительной красоты интерьеры — все это предвещало нескучные два года, оставшиеся до совершеннолетия. Когда эта «нескучность» вдруг превратилась в почти невыносимую обузу? И как Кристине протянуть оставшийся год, не говоря уже о нескольких добавочных месяцах?

Громкие благодарные аплодисменты выдернули Кристину из невеселых размышлений. Она тоже вежливо похлопала, хотя не помнила ни слова, ни мелодии из всего первого акта, и села обратно на место: дамам во время антракта покидать ложу не полагалось.

Викторию, впрочем, это не остановило: заявив, что в зале слишком душно, она первой направилась к ведущей в фойе двери. Один из гвардейцев немедля открыл ее перед ней. Следом за инфантой, пробормотав под нос жалобу на ее неугомонность, направился регент. Рейнардо задержался возле Кристины, спросив, не принести ли ей что из буфета. Кристина сердечно поблагодарила его за заботу и отказалась: как ни хотелось ей хотя бы стакан воды, не следовало привлекать к себе внимание и утруждать короля.

— Тогда отведай фруктов — они великолепны, — улыбнулся Рейнардо и тоже вышел в фойе. За ним скользнул верный телохранитель, оставив наконец Кристину в одиночестве и позволив ей хоть несколько минут побыть самой собой.

На глаза немедля набежали слезы незаслуженной обиды, и Кристина истово замахала веером, стараясь взять себя в руки. Плакать было нельзя, иначе нос покраснеет, и Виктория немедля это заметит, а еще одного позора Кристина сегодня уже не выдержит.

Прохладный воздух подействовал успокаивающе, а мысли о том, что второй акт куда короче первого, откровенно порадовали. Потом Кристина закроется в своей комнате и даст волю слезам, рассчитавшись за все сегодняшние унижения. Осталось совсем немного. Она справится. В институте по первости было еще хуже…

— Возьмите, — раздался над ухом голос сеньора Веларде, и перед лицом Кристины появился бокал с лимонным газированным напитком. — Здесь действительно нечем дышать. Правда, боюсь, вентиляция не имеет к этому отношения.

Как бы ни хотелось Кристине из гордости отказаться от его подачки, нового конфликта она никак не желала. Да и жажда давала о себе знать.

— Лимонад, — пояснил сеньор Веларде, очевидно уловив ее колебания. — И мои извинения за недавнюю некрасивую сцену. Не думал, что она вас так заденет.

Чтобы не поддаться жалости к себе и не разрыдаться прямо на глазах этого неприятного человека, Кристина вцепилась в бокал обеими руками и принялась мелкими глотками пить.

Прохладный кисловатый напиток был именно тем, в чем она сейчас нуждалась.

Он как будто разлился по жилам, освежив и тело, и голову и позволив Кристине наконец справиться с собой.