Сердце сокола

Вместе с письмом несостоявшийся тесть прислал в Эленсию богатые отступные, а также предложение взять в жены вместо Маргариты ее кузину и, соответственно, племянницу арваннского короля, которую тот берег для аделонского монарха, но готов был пересмотреть свои намерения, дабы «любезный Рейнардо Солар Аррангас не держал на него зла».

Никаких племянниц Рейнардо не желал: пусть на ней женится Андрес, у которого и так сложились с Эленсией весьма сложные отношения. Сантьяго, конечно, объяснил другу, по какой причине его помолвка с Викторией была расторгнута, но то ли он слишком многое скрыл от него, то ли Андрес так любил невесту, что готов был простить ей что угодно, тем не менее в последние годы со стороны Аделонии чувствовалась некая холодность, и Рейнардо не желал превращать ее в открытое противостояние, отбивая у Андреса и вторую нареченную. В какой-то момент он даже подумал, а не преследует ли арваннское величество целью поссорить соседей с одной лишь ему известной целью, но эта мысль могла подождать несколько дней.

В отличие от той, что наконец заняла свое законное первое место.

Рейнардо больше не желал жениться по расчету и был благодарен богу за то, что тот дал ему шанс пойти иным путем. И открыл одну простую истину.

Его сердце давно уже не было свободным. Рейнардо не позволял себе об этом думать, заперев его надежным замком и следуя за одним только разумом, потому что не хотел новых потерь и не был уверен, что сумеет достойно с ними справиться. А голубоглазую девчонку, нашедшую к его сердцу потайной ход, он должен был потерять. Многовековой эленсийский закон гласил, что нынешние и будущие правители могут жениться исключительно на женщинах, в чьих жилах течет королевская кровь; голубоглазая же девчонка была лишь дочерью графа, и они оба понимали, что у их чувств нет будущего. Рейнардо слишком уважал ее и слишком дорожил ей, чтобы сделать своей любовницей, а предложить ей руку и сердце не имел права. По крайней мере, до той поры, пока Эленсия нуждалась в дружбе с соседями и пока эту дружбу можно было оплатить собственной постелью.

Но письмо от арваннского короля неожиданно разрушило все запреты. Пали оковы — и с разума Рейнардо, и с его сердца. Слишком много бед его стране принесли чужаки, среди которых оказалась и его мать; так неужели Рейнардо собирался повторять уже не раз совершенную Соларами ошибку?

Сердце решило иначе. Решило моментально, в те самые четверть секунды. И наверное, Рейнардо мог бы оправдать свое подчинение ему тем, что оно-де, в отличие от разума, никогда еще его не подводило; только он не искал оправданий. Рейнардо принял решение — и впервые в жизни почувствовал себя по-настоящему счастливым и необыкновенно свободным. Наверное, из-за такого же чувства Сантьяго и отказался от борьбы за престол, и теперь Рейнардо перестал удивляться его выбору. Это чувство пьянило, восторгало, поглощало и возрождало иным. Почему Рейнардо до сих пор думал, что у него есть только обязанности и ни капли права на собственные желания? Зачем он внушил себе эти мысли, отвечая за несуществующие грехи? Разве он не король? Разве он не может одним лишь росчерком пера поменять любой закон? Разве мало он их уже поменял, заботясь о своих подданных и благополучии доверенной ему богом страны?

Теперь он хотел позаботиться о самом себе! И в душе вместо угрызений совести заиграло какое-то мальчишеское веселье. Яркое и вольное, избавляющее от всех прошлых тягот, и Рейнардо, взяв перо, с улыбкой написал и ответ арваннскому королю с пожеланиями будущей королеве Австро-Венгрии всяческих благ, и указ, позволяющий королю Эленсии жениться по собственному выбору, если этот выбор не противоречит интересам его подданных. Письмо он отправил в Арванну, а указ — в Нидо-эн-Рока: по договоренности с кузеном Веларде имели право оспорить любое королевское решение, если тому были весомые причины.

В том, что таковых причин у Сантьяго, женившегося на дочери разорившегося виконта, не окажется, Рейнардо не сомневался.

Теперь ему предстояло куда более сложное дело. Теперь он собирался выкрасть голубоглазую девчонку из монастыря, куда ее загнала безнадежная любовь к своему королю. Рейнардо как сейчас помнил этот день — собственный двадцать четвертый день рождения и первый, который ему не нужно было делить с Викторией. Тремя месяцами ранее она умерла родами, повторив печальную судьбу своей тети и оставив родившегося сына сиротой.

Не меньшим сиротой в то время чувствовал себя и Рейнардо, несмотря на то, что давно разочаровался в сестре и не желал иметь общую кровь с подобным человеком. Но та самая общая кровь не позволила остаться равнодушным к такому несчастью.