Сердце тьмы

Никто из присутствующих не знал, и Месман отправился на набережную порасспросить людей. Другая часть города, та, где находились церковь и форт, узнала о происшествии иным путем. Ее жители первым делом увидали самого Джеспера, шагавшего так быстро, словно его преследовали. За ним и в самом деле с тою же стремительностью шел китаец – по видимости, гребец сампана. Дойдя до гостиницы «Оранжевый дом», Джеспер резко повернул и вошел – вернее, влетел – внутрь, очень напугав своим появлением портье по фамилии Гомес. В следующую секунду Гомесу пришлось заняться китайцем, который безобразно расшумелся под дверью: его горе заключалось в том, что белый человек, доставленный им на берег с канонерки, ему не заплатил. Он бежал за ним от пристани до этого самого места, но белый человек не обращал ни малейшего внимания на его справедливое требование. Гомес утихомирил китайца, дав ему несколько медяков, а затем пошел искать Джеспера, которого хорошо знал. Тот стоял, словно остолбенелый, у круглого столика. Несколько человек, сидевших на другом конце веранды, прервав разговор, молча смотрели в его сторону. Из бильярдной выглянули двое с киями в руках и тоже на него воззрились.

Когда Гомес подошел, Джеспер пальцем указал ему на свое горло. Заметив, что белый костюм капитана Эллена несколько запачкан, и бросив взгляд на его лицо, портье удалился, чтобы распорядиться насчет напитка, который он, сколько можно было судить, потребовал.

Куда и зачем Джеспер шел или воображал, будто идет, когда внезапный порыв заставил его войти в «Оранжевый дом», сказать нельзя. Сейчас он стоял, слегка опираясь кончиками пальцев о стол. Двоих из тех, кто был на веранде, он лично хорошо знал, но его взгляд, непрерывно блуждавший, словно в поисках пути к бегству, снова и снова скользил по их лицам, не выказывая признаков узнавания. Они, в свою очередь, глядели на Джеспера, не веря собственным глазам. Не то чтобы лицо его исказилось, напротив: оно было спокойно и неподвижно, – но выражение казалось неузнаваемым. «Неужели это он?» – ужасались они.

В голове Джеспера царил дикий хаос ясных мыслей. Кристально ясных. Именно этой своей ясностью они и были так ужасны, при том что ни одну из них Джеспер не мог поймать. «Спокойно, спокойно», – говорил он то ли себе, то ли им. Когда пред ним появился мальчик-китаец со стаканом на подносе, он влил напиток себе в горло и стремительно вышел. Его уход тотчас избавил наблюдавших за ним от чар недоумения. Кто-то встал и подошел к краю веранды, откуда был виден почти весь рейд. В минуту, когда Джеспер, выйдя из «Оранжевого дома», проходил под окнами, тот человек возбужденно вскричал, обращаясь к другим постояльцам:

– Это Эллен! Точно он! Только где его бриг?

Джеспер услышал эти слова, прозвучавшие для него так громогласно, будто само Небо призывало его к ответу. То же самое скажет ему Фрейя: «Где бриг?» Этот убийственный вопрос молнией ударил в сознание Джеспера, внезапно погрузив хаос мыслей во тьму. Не сбавляя шага, он прошел в темноте еще несколько футов и упал.

Добряк Месман, разыскивая Эллена, добрался до больницы, где и нашел его. Доктор сказал, что с молодым человеком случился легкий солнечный удар. Ничего особенно серьезного. Полежит дня три… Врач, надо признать, оказался прав. Через три дня Джеспер покинул больницу, и его стали видеть в городе. Видеть часто. И продолжалось это так долго, что он сделался чем-то вроде городской достопримечательности; так долго, что на него в конце концов прекратили обращать внимание; так долго, что на островах по сей день помнят, как он бродил по улицам точно привидение.

Появление Джеспера в «Оранжевом доме» и пересуды на набережной положили начало знаменитому делу «Бонито», которое можно рассматривать с двух точек зрения – практической и психологической, как предмет судебного разбирательства и как предмет сострадания. Во втором качестве случившееся представлялось ужасающе ясным и в то же время неясным.

Вам следует понимать, что даже тот мой друг, который написал мне письмо, упомянутое в самом начале моего рассказа, не сумел до конца во всем разобраться. В день происшествия он был в конторе Месмана и вместе с этим джентльменом отправился на поиски Джеспера. В своем послании он осветил дело с обеих сторон, описав некоторые эпизоды. Хемскирк говорил лишь о том, как признателен судьбе за спасение своего корабля. Туман помешал ему вовремя увидеть риф, но «Нептун» был спасен, а ни о чем прочем он, лейтенант, не беспокоился. Толстый канонир показал под присягой, что в тот момент ему показалось, будто буксирный трос лучше отцепить: от неожиданности он совсем растерялся.