Сердце тьмы

Вместо ответа я мило улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Тут только он опомнился и предложил мне сесть, после чего объяснил: в Бангкоке умер капитан британского корабля, и генеральный консул направил ему, суперинтенданту, телеграмму с просьбой прислать достойную замену. Очевидно, он с самого начала подразумевал, что этой заменой должен стать я, хотя сообщение, переданное в «Командирский дом», было как будто адресовано всем. Бумагу уже подготовили. Когда я прочел ее и сказал, что принимаю условия, наместник Нептуна поставил подпись, собственноручно приложил печать, сложил голубой листок вчетверо и протянул его мне с таким видом, словно наделял меня небывалым могуществом. Убирая документ в карман, я почувствовал легкое головокружение.

– Это ваше назначение, – произнес суперинтендант торжественно. – Официальное назначение, обязывающее владельцев судна выполнять те условия, на которые вы согласились. Когда вы будете готовы ехать?

Я ответил, что буду готов тогда, когда нужно. Он охотно поймал меня на слове: уже вечером, в семь часов, в Бангкок отправляется пароход «Мелита». Капитан судна получит официальное распоряжение отложить отправление до десяти, чтобы взять на борт меня.

Затем суперинтендант поднялся с кресла. Я тоже встал. Голова моя теперь кружилась весьма ощутимо, а в руках и ногах чувствовалась тяжесть, словно, пока я сидел, они сделались больше. Я поклонился.

В манерах капитана Эллиса произошла легкая перемена, как будто он отставил в сторону трезубец. На самом же деле, вставая, он просто положил на стол свое казенное перо.

Глава 2

Суперинтендант пожал мне руку:

– Ну вот вы и назначены. Официально, под мою ответственность.

Он проводил меня до дверей. Каким огромным показалось мне это расстояние! Я передвигал ногами так, словно они были связаны. Наконец мы достигли цели. Чувствуя себя совершенно как во сне, я уже взялся за дверную ручку и вдруг в последний момент вспомнил о морском братстве, причастность к которому важнее различий в возрасте и положении. Ощутить это меня заставил голос капитана Эллиса.

– До свидания, желаю вам удачи, – сказал он так сердечно, что я ничем, кроме благодарного взгляда, не смог ему ответить: просто повернулся и вышел, с тем чтобы никогда больше не встречаться с ним.

Не успел я пройти и трех шагов, как за моей спиной вновь раздался громкий, хриплый и властный голос – голос Нептунова наместника. Призыв был обращен к распорядителю по найму, который, впустив меня в кабинет, все это время болтался, по видимости, где-то неподалеку:

– Мистер Р., прикажите развести пары на портовом катере. Сегодня в половине десятого капитан должен быть доставлен на борт «Мелиты».

Меня поразило то пугливое проворство, с каким Р. выкрикнул: «Да, сэр!» Опередив меня, он выбежал из письмоводительского зала на площадку. Я же еще не успел свыкнуться с моим новообретенным командирским достоинством и даже не понял, что именно я и есть тот самый капитан, которому наместник Нептуна оказал честь последним своим распоряжением. У меня за спиной как будто вдруг выросли крылья, и я скользил, едва касаясь гладкого пола. Р., однако, все тотчас понял и был поражен.

– Послушайте! – воскликнул он, стоя рядом со мною перед малайскими матросами парового катера, хмуро взиравшими на человека, из-за которого им предстояло допоздна задержаться на службе, вдалеке от азартных игр, подружек или же чисто домашних радостей. – Послушайте! Чем вы его так к себе расположили, что он велел везти вас на своем катере?

Распорядитель глядел на меня с уважительным любопытством. Я смутился.

– Так это для меня? А я и не подумал, – произнес я, запинаясь.

Р. закивал.

– Последним, кто удостоился такой чести, был герцог. Так-то!

Полагаю, он ждал, что я тут же лишусь сознания. Но я слишком спешил. В моей душе уже разыгралась буря, и даже столь ошеломляющее известие не делало погоды. Оно лишь упало в кипящий котел моего ума, и я унес его с собой после короткой, но бурной прощальной речи Р.

Милость великих распространяет ореол вокруг тех, кому посчастливилось ее удостоиться. Этот превосходный человек спросил, может ли он чем-либо мне услужить, хотя знал меня только в лицо и отлично понимал, что больше мы не увидимся. Как и другие моряки, я был для него лишь буквой в его официальных отчетах. Он заполнял нашими именами бланки, сполна ощущая искусственное превосходство человека бумажного над теми, кто вынужден бороться с трудностями подлинной жизни вне священных стен канцелярий. Вероятно, мы казались ему сущими привидениями, символами, чернильными закорючками массивных журналов и реестров, не имеющими ни мозгов, ни мускулов, не ведающими никаких сомнений. В глазах ему подобных мы были существами малополезными и определенно низшими.