Сердце тьмы

Капитан Джайлс не ответил. Мы вышли из аллеи. На мосту через канал темнела фигура человека, который стоял в нерешительности, по-видимому, кого-то или чего-то ожидая. Это оказался малаец-полицейский – в синем мундире, но при этом босой. Серебряный околыш его круглой шапочки тускло мерцал в свете фонаря. Прежде чем мы успели приблизиться, он, боязливо на нас поглядев, повернулся к нам спиною и зашагал в сторону мола. На расстоянии нескольких сот ярдов я увидал моих носильщиков: они присели на корточки, опустив мои пожитки на землю, но не снимая их с шеста, который по-прежнему покоился у них на плечах. Больше на набережной не было видно ни души, кроме полицейского, отдавшего нам честь.

Мои носильщики, очевидно, показались ему подозрительными, и он запретил им входить на мол, но с готовностью снял эмбарго, стоило мне только подать ему знак. Безропотные малые, негромко охнув, одновременно поднялись и зарысили по дощатому настилу. Я же собрался прощаться с капитаном Джайлсом, который стоял с видом человека, чья миссия уже почти исполнена. Произошедшее со мною было, безусловно, делом его рук, и, покамест я подыскивал подходящие слова, он заговорил первым:

– Полагаю, вы будете до зубов загружены не самой легкой работенкой.

В ответ на мой вопрос, отчего он так думает, капитан Джайлс сослался на опыт и знание жизни вообще. Корабль давно не возвращался в свой порт, с владельцами невозможно связаться по телеграфу, единственный человек, который мог бы все разъяснить, умер и погребен.

– А вы к тому же еще новичок, – заключил капитан Джайлс безапелляционным тоном.

– Можете меня не убеждать, – сказал я. – Мне и самому это слишком ясно. Если бы вы только могли передать мне перед моим отъездом малую долю вашего опыта! Но осталось всего десять минут, а потому не имеет смысла просить вас об этом. Вон уж и катер меня поджидает. Я лишь тогда успокоюсь, когда выведу свой корабль в Индийский океан.

Капитан Джайлс как бы невзначай пробормотал, что от Бангкока до Индийского океана путь неблизкий, и это его замечание, словно слабый луч потайного фонаря, на мгновение осветило для меня широкую полосу островов и рифов, отделяющих незнакомое судно, которое должно было стать моим, от простора великих вод земного шара.

Но дурные предчувствия меня не мучили. К тому времени я уже успел изучить архипелаг достаточно хорошо. Чрезвычайное терпение и чрезвычайная осторожность выведут меня из края раздробленной суши, слабого дуновения и мертвых заводей туда, где я в полной мере почувствую себя капитаном. Подгоняемый мощной волной и могучим дыханием ветра, мой корабль почувствует насыщенный вкус подлинной жизни. Да, путь будет долгим, как и все дороги, ведущие к исполнению сердечных желаний, но мое мысленное око четко видело маршрут, умело нанесенный на карту. При всех трудностях и преградах, которых я ожидал, он казался в некоторым смысле достаточно простым. Ведь ты либо моряк, либо нет. То, что я моряк, не вызывало у меня сомнений.

Единственным незнакомым мне участком был Сиамский залив, о чем я и сказал капитану Джайлсу. Не то чтобы это очень беспокоило меня. Вообще-то я знал природу этих мест, в их душу всматривался на протяжении последних месяцев того существования, которое теперь внезапно оборвал, как порывают с обворожительной компанией.

– Залив… Да уж, занятный водоемчик, – ответил капитан Джайлс.

Слово «занятный» в этой связи было слишком туманно. Мой собеседник как будто бы решил проявить осторожность, боясь обвинения в клевете. В чем именно заключалась занятность залива, я спрашивать не стал: для этого попросту не было времени, – но в последний момент капитан Джайлс все же пожелал меня предостеречь:

– При любых обстоятельствах держитесь восточной стороны. Западная в эту пору бывает опасна. Не поддавайтесь никаким соблазнам. Ничего, кроме беды, вы там не найдете.

Я не представлял себе, какие такие соблазны могут заставить меня рисковать собственным судном среди рифов и течений малазийского побережья, однако поблагодарил капитана Джайлса за совет. Он сердечно пожал мою протянутую руку и неожиданно завершил наше знакомство фразой: «Доброй ночи».

«Доброй ночи» – вот все, что он сказал. Ни звука больше. Не помню, какие слова намеревался произнести я, но, каковы бы они ни были, удивление вынудило меня их проглотить. На несколько секунд у меня перехватило дыхание, после чего я воскликнул с немного нервной поспешностью:

– О, доброй ночи, капитан Джайлс! Доброй ночи!

Двигаясь, как всегда, спокойно и размеренно, он зашагал по пустынной набережной. Его спина успела удалиться от меня на приличное расстояние, прежде чем я тоже двинулся с места, направившись к молу. Мои движения, однако, размеренными не были. Я подбежал к ступеням и запрыгнул на катер. Не успел я обеими ногами ступить на палубу, как винт внезапно завертелся, тяжело и часто запыхтела тускло блестящая медная труба, и маленькое проворное судно устремилось прочь от мола.