Серебряная выдра (СИ)

— Он твой сын, Люциус!

— Меня отец тоже бил, и ничего, — фыркнул он.

— Это многое объясняет, — сказала Гермиона.

Крепкое красное вино, которое они пили, дало ей в голову, и она положила её Люциусу на плечо.

— Слава Мерлину, Драко вырос, и тот невыносимый период моей жизни уже позади, — медленно произнёс Люциус, наматывая её локоны на свои пальцы, и добавил: — Он правильно сделал, что уехал из Британии. Я бы тоже уехал, будь на его месте. Следует признать, что роль родителя мне не удалась.

— Зато тебе удалась другая роль, — Гермиона поставила на стол пустой бокал и обратила на Люциуса томный взгляд.

— Да? И какая же? — улыбнулся он.

— Роль моего мужа, — она обхватила его голову руками и поцеловала в губы.

— Пожалуй, это моя лучшая роль, — прошептал Люциус, целуя её в ответ.

***

Спустя неделю Люциус и Гермиона уже были дома. Люциус снова целыми днями пропадал на работе в Министерстве, Гермиона же продолжила разрабатывать зелья. За всё то время, что они были во Франции, ей ни разу не приснилось, ни одного дурного сна, из чего они с Люциусом сделали вывод, что лечение её наконец было окончено.

За последние месяцы, в небольшом шкафчике в их спальне, скопилось порядка двадцати маленьких склянок, на дне которых маслянистым блеском переливалась неприятная чёрная субстанция, и, начав работать над зельями, которые были призваны исцелять людей, от кошмаров, Гермиона приспособила эти субстанции для анализа эффективности опытных образцов. Образец считался удачным в том случае, если субстанция светлела или начинала растворяться в нём. Если же она поглощала образец, то Гермиона с ним больше не работала. Свои выводы она регулярно отправляла Снейпу и тот, высоко оценив идею Гермионы заняться этой проблемой, обещал, переправить в Малфой-мэнор все двести семьдесят четыре склянки с её кошмарами, которые ему удалось вытянуть из её головы за годы их совместной жизни.

— Мерлин, и как у него не лопнула голова, от всего этого ужаса? — прокомментировал Люциус, когда склянки наконец были доставлены.

— Теперь ты понимаешь, почему он был так зол на нас, когда мы сообщили ему, что я снова стала видеть эти сны. Все вокруг полагали, что это только я спасала его, лечила после возвращения с того света, но на самом деле он сделал для меня не меньше…

— Это же Северус. Он никогда не остаётся в долгу, — прошептал Люциус и, тяжело вздохнув, спросил: — И как продвигаются твои исследования?

Он сел в небольшое кресло в углу лаборатории.

— Последние образцы зелий достаточно эффективно растворяют субстанцию кошмара, — сказала Гермиона, показывая Люциусу склянку с грязно-серой жидкостью. — Мне кажется, я на верном пути.

— Мне не нравится, что ты сидишь здесь взаперти сутки напролёт, — проговорил Люциус, оглядывая мрачное помещение.

Окна комнаты, вообще-то, выходили на солнечную сторону, но Гермиона оставила на них тяжёлые тёмные гардины, которые отныне всегда были плотно задёрнуты. Создавалось впечатление, что лаборатория располагалась в подземелье. Здесь даже запах был какой-то замогильный.

— Но меня всё устраивает, — возразила Гермиона. — Я привыкла к такой жизни в Хогвартсе. Те несколько месяцев, когда я вынуждена была работать в министерстве, стали для меня настоящим испытанием. Все эти люди…

— И мои домогательства, — улыбнулся Люциус. Поднявшись с места, он подошёл к Гермионе и, положив руки ей на плечи, произнёс: — Я не хочу, чтобы ты становилась затворницей, как Снейп. Ты не должна бояться людей только потому, что они могут думать о тебе плохо. В конце концов, отношение к нам в обществе стало уже довольно терпимым…

— Да, но я ведь совсем не затворница, — сказала Гермиона. — Мы с тобой часто выходим куда-то в свет…

— Но ты перестала покидать дом без меня.

— Ты сам говорил, что так будет лучше, для моей же безопасности.

Гермиона повернулась к шкафу с ингредиентами. Этот разговор нервировал её, и она попыталась занять себя подготовкой нового эксперимента. В последнее время она и так была излишне тревожной, вероятно, от окклюменции, которую они с Люциусом стали активно практиковать.

— Да, но, быть может, есть смысл снова обустроить тебе лабораторию в министерстве? — настаивал Люциус.

Гермиона открыла банку с гноем бубонтюбера. Бензиновый запах его вырвался наружу. Она поморщилась и в следующий момент с грохотом поставила банку на стол. От резкого приступа тошноты у неё даже потемнело в глазах. Гермиона приложила руку ко рту и, отошла в сторону.

— Что такое? — удивился Люциус.

— О, Мерлин, — вздохнула Гермиона. — Гной, кажется, испортился…

Люциус брезгливо взял в руки банку и аккуратно помахал над ней рукой, пытаясь ощутить запах.

— Пахнет как обычно, по-моему, — проговорил он. — Я, конечно, не специалист…

Гермиона удивлённо посмотрела на Люциуса. Она подошла ближе и, вновь ощутив этот мерзкий запах, зажала себе рукой нос.

— Закрой-закрой! Точно испортился! — воскликнула она.

— Он вообще может испортиться? — удивился Люциус, плотно завинчивая крышку.

— Видимо может, — прошептала она, ощущая, как неприятные опасения начали заползать ей под сердце.

***