Серебряная выдра (СИ)

— Поздравляю вас, миссис Малфой, вы беременны! — воскликнула колдомедик, когда на следующий день Гермиона, обуреваемая подозрениями, пришла в одну из частных клиник расположенных в магической части Лондона.

Опасения подтвердились.

— Неужели же вы не рады? — удивилась женщина, снимая с живота Гермионы хрустальный шар.

— Это просто несколько неожиданно, — произнесла она, не вполне ещё осознав свалившуюся на её голову новость. — Мы не планировали…

— О! — воскликнула та. — Они всегда получаются, когда их не планируешь!

— Мерлин, — прошептала Гермиона. — Что же мне делать?

— Как это что делать? — удивилась колдомедик. — Пойти и обрадовать этой замечательной новостью мистера Малфоя!

Слова эти вызвали у Гермионы очередной приступ тошноты. Она зажала рукой рот. Женщина протянула ей склянку с каким-то зельем. Гермиона выпила его и с шумом вобрала носом воздух. Тошнота начала отступать.

— Я пропишу вам это зелье, — колдомедик погладила её по спине.

— Что за рецепт? — спросила Гермиона, вырвав у женщины из рук небольшой клочок бумаги, и пробежалась глазами по строчкам.

— Будете приходить за ним к одному зельевару, я напишу вам адрес…

— Я и сама в состоянии сварить это дурацкое зелье! — раздражённо сказала Гермиона. Она скомкала рецепт и запихнула его в карман своих брюк. — Я, в конце концов, доктор зельеварения, а не какой-то там простой зельевар!

Женщина взглянула на Гермиону с нескрываемым удивлением.

— О, Мерлин, — Гермиона покачала головой. — Простите! Не знаю, что на меня нашло!

— Это гормоны, миссис Малфой. Так бывает. Я полагаю, вам стоит как можно скорее поговорить с мистером Малфоем…

— Обойдусь и без ваших советов! — воскликнула она, вскакивая с кушетки и, подхватив со стула свою сумку, пулей вылетела из кабинета врача.

Гермионе было стыдно за своё поведение. Она и сама не думала, что может себя так грубо с кем-нибудь вести, особенно с колдомедиком, который сообщил ей столь счастливую, для большинства нормальных людей новость. Но Гермиона ничего сейчас не могла с собой поделать. Когда она покинула клинику, рыдания вырвались у неё из груди. Почему всё случилось так внезапно, и как она скажет об этом Люциусу? В висках шумела кровь, в памяти то и дело всплывал их недавний разговор, произошедший между ними во Франции. Было очевидно, что Люциус не собирался обзаводиться детьми в ближайшее время.

По правде говоря, Гермиона никогда не разговаривала с Люциусом на эту тему. Никогда не обсуждала даже возможность рождения у них детей. Когда она выходила замуж за Люциуса, она чётко понимала, что у него уже есть сын, и он навряд ли будет готов снова испытать отцовство в столь взрослом возрасте, но в тот момент она и сама совершенно не думала ни о каких детях. Когда же спустя время Нарцисса, которую они встретили в магазине мадам Малкин, сказала Люциусу о том, что в их семью «приплод» должна приносить только Астория, слова эти внезапно прозвучали для Гермионы подобно грому среди ясного неба. Они не на шутку уязвили её. Эта гадкая фраза ещё долго не могла выйти у Гермионы из головы. Кажется, именно тогда она впервые осознала, что возможно и хотела бы иметь от Люциуса ребёнка. Все дальнейшие проблемы, правда, заставили Гермиону совсем забыть обо всём этом, пока она вновь не задумалась о материнстве во время их отдыха во Франции. Но слова Люциуса, которые он говорил об отцовстве и его, весьма красноречивая реакция на детский плач, вынудили Гермиону подавить в себе этот едва пробудившийся инстинкт.

— Что же мне делать? — прошептала Гермиона, трансгрессировав в Малфой-мэнор.

Было ещё утро. До возвращения Люциуса из министерства у неё было ещё достаточно времени, но теперь она, кажется, и вовсе не хотела, чтобы он приходил домой. В голове у неё всё смешалось. Снова и снова она пыталась представить себе его лицо, когда она объявит ему эту новость. И, всякий раз, в её воображении лицо Люциуса при этом бледнело и вытягивалось; верхняя губа его нервно подрагивала, он тяжело опускался в своё кресло и пытался больше не обращать на неё свой взгляд.

«Слава Мерлину, Драко вырос, и тот невыносимый период моей жизни уже позади», — раз за разом проносились в голове Гермионы его насмешливые слова, и она страшно жалела о том, что уже не могла, как прежде, проникнуть в сознание Люциуса, дабы узнать его истинные мысли на этот счёт. Гермиона поняла, что слишком поторопилась, заставив его освоить окклюменцию. До сих пор она была убеждена, что отношения их должны были строиться исключительно на доверии, а не способности полностью контролировать мысли друг друга, но именно сейчас, ей как никогда хотелось залезть ему в голову прежде, чем она обо всём ему сообщит.

С другой стороны, Гермиона почти с отчаянием осознала, что даже имей она такую возможность — многое бы это не изменило. Если Люциус не желал иметь с ней детей — это в любом случае пошатнуло бы их брак.

***

— Ты какая-то бледная, — заметил Люциус, вечером этого же дня, когда они вдвоём сидели в столовой. — Совсем ничего не съела…