Серебряные облака

– Как вы себя чувствуете? – спрашивает Кейт. – Вы не серди́тесь на Джека, но он рассказал мне о вашей болезни. Я знаю, как с ней тяжело жить. Ей больна подружка моей дочки Молли. Девочке и школу пришлось бросить, и все важные экзамены она пропустила. К счастью, ей сейчас лучше, но она все равно совсем не та, какой была прежде.

– Да, жить с этой хворью очень непросто. Но я стараюсь справляться, – говорю я, не понимая, то ли я смутилась от того, что она про меня знает, то ли мне льстит, что Джек разговаривал с Кейт про мои проблемы.

– Вот и хорошо. Надеюсь, ваши коллеги на острове дают вам достаточно времени на отдых. Молли говорит, что, если Эмилия не отдыхает вовремя, даже еще до того, как начинается усталость, она совсем выходит из строя. Но вовремя остановиться бывает совершенно невозможно. У вас тоже так?

– И у меня. Но я учусь. – Я оглядываюсь по сторонам. – А почему Джека здесь сегодня не видно?

– Он у себя в магазине. Мне тоже пора в свой возвращаться: я всего на минутку вышла. В Сент-Феликсе летом всегда многолюдно, а во время фестиваля вообще не протолкнуться. Выручка, конечно, хорошая, но работы невпроворот. – Она смотрит на часы. – Все, бегу. А то я магазин бросила на Аниту и на мою субботнюю помощницу. Надеюсь, скоро увидимся.

– Я тоже, – говорю я вслед уже скрывающейся в толпе Кейт.

Вручение призов закончилось, но Джейми поймали желающие сделать с ним селфи, так что у меня есть время походить по рядам и рассмотреть выставленные поделки и товары. Помахала Анту – он стоит у лотка с булками и пирожками из своей пекарни.

– Скай! – кричит он и машет мне рукой. – Как поживаете, милая? В обмороки больше, надеюсь, не падаете?

– Не падаю. Все в порядке, спасибо, – отвечаю я и поспешно спрашиваю: – К вашему лотку, похоже, было не пробиться. Много всего продали?

– Много. Почти ничего не осталось. Хорошо, что мы с утра отложили корнуолльских пирожков для вечернего соревнования. Кабы не моя предусмотрительность, они бы все с прилавка в один момент разлетелись.

– Это то знаменитое соревнование, кто больше пирожков съест? Джейми – то есть я хотела сказать Сонни – хотел принять в нем участие.

– Не беспокойтесь, мы уже привыкли. Талия все время называет его Джейми. Наша местная знаменитость тоже принимает участие. Мне и самому не терпится увидеть, как Сонни… – он стукнул себя по лбу, – видите, теперь я в Сонни и Джейми запутался. Короче, я сам хочу поскорее посмотреть, как Джейми ест мои пирожки.

– Уверяю вас, у него в этом отличная практика. Он, с тех пор как приехал, хоть один пирожок в день обязательно съедает. Даже когда из-за плохой погоды мы безвылазно сидели на острове, нам их все равно доставляли.

Ант краснеет от гордости.

– Талия все время говорит, он их любит, но я не знал, что до такой степени. Польщен. Весьма польщен. Может быть, можно с ним как-нибудь сфотографироваться… нам с Деком… Видите ли, для булочной?

– Вы его сами попросите, но я уверена, он с удовольствием.

– Чудесно, милая, чудесно. Простите, покупатели. – Он смотрит на стоящую за мной пару. – На соревновании увидимся?

Киваю в ответ и отхожу поглазеть на другие лотки.

Покупаю себе кофе, иду поискать скамейку, где бы выпить его в стороне от суетливой толпы, и только задумываюсь, когда же Талия с Фишером приведут мне собак, как вижу, что они идут навстречу. Собаки бросаются ко мне, прыгают вокруг и тычутся в колени, а я наклоняюсь их погладить и почесать за ухом.

– Как они с вами себя вели? Слушались?

– Никаких проблем. Ангельское поведение, – говорит Талия. – Правда, Фишер?

Фишер кивает.

– А что здесь происходит? Бросили моего деда?

– Я его не бросала. Он сначала отвел меня на выставку истории Сент-Феликса, долго про все там рассказывал, а потом мы разошлись, каждый в свою сторону.

– Вы, как я посмотрю, изрядно повеселились. – Фишер скроил сострадательную гримасу. – Сочувствую.

– Не страшно. Даже интересно было, честное слово. Просто… – Я заколебалась.

– Просто что?

– У меня возникло чувство, что Вальтер ждет, что я о чем-то догадаюсь. Глупо как-то, но он сказал, что со временем я сама во всем разберусь. Как вы думаете, что он мог иметь в виду?

– Ума не приложу. Обычно, если старик хочет что-то сказать, он выражается ясно и напрямую. Он в недомолвки никогда не играет.

– А о чем вы вообще разговаривали? – спрашивает Талия.

– Когда он это сказал, мы рассматривали витрину, где шла речь про контрабандистов, а до этого старые снимки разглядывали. С наскальными рисунками в пещере у подножья прибрежных утесов.

– Тех, которые называются «Утраченная любовь»? – спрашивает Фишер. – Женщина, ее лошадь и стихотворная строфа?

– Да. А вы тоже про них знаете?

– Фишер мне совсем недавно про эту пещеру рассказывал, – говорит Талия. – Ужасно романтическая история, только очень грустная.

Я согласно киваю.

– Вальтер все время вокруг этих изображений теории строит. Дед считает, что девушку туда нарочно заманили, чтобы она утонула.

– Не может быть! – ахает Талия. – Ты мне этого не говорил. Какой кошмар! А почему он так думает?