Серебряный пояс

Все встали рядышком вокруг стола. Взрослые с одного края, дети с другого. С одного торца вытянулся Григорий Феоктистович. С другого — дед Павел. Остальные старатели, сняв с голов картузы, перемешавшись с женами и сестрами, подступили к лавкам. Собравшись с духом, прочитали молитвы: Заутреню, Троицу, Отче Наш, Матерь Пресвятую Богородицу. После положенной церемонии дружно уселись по своим местам.

Специально для этого случая из запасников Григория Феоктистовича женщины разлили по берестяным кружкам ядреной медовухи. Подняв чарку, Григорий встал из-за стола, произнес торжественный тост в честь Святого Праздника. Все дружно поддержали его. Дети наполненными молоком кружечками последовали их примеру. После этого артельщики степенно приступили к трапезе.

Сытная пища, крепость «чудесного напитка» очень скоро развязали всем языки. Мужики заговорили. Женщины раскраснелись. Дети окружили туесок с медом. Первый сбор в этом году на новом месте оказался на редкость завидным. С двух ульев дед Павел накачал около ведра первоцвета. Тройственное сочетание соцветий медуницы, жарков и вербы придавали меду неповторимый, изысканный вкус. Не обращая внимания на кашу, мясо и черемшу, семеро ребятишек мухами облепили берестяной туес емкостью на полведра. Выбирая сладость деревянными ложками, мягким хлебом и просто пальцами, запивая молоком, малые с наслаждением впитывали в себя все соки тайги. Женщины пытались осадить непослушных: «Ишь, вы! Не толкайтесь! Все в меру! Кабы заворот не случился». На что Григорий Панов заметил:

— Не трожьте малых. Пусть сладятся. Не каждый день праздник. А что насчет заворота, так то пустое. От меда еще никто не помер. И ни один зуб не выпал!

Постепенно веселье набирало обороты. Знатный настой медовухи да добрые слова принесли за стол благодать. Мужики разговорились. Женщины решились на первую песню. Полетели между гор певучие слова о женской красоте и безответной любви, о страдании и взаимопонимании, о бродяжьей судьбе и о тяжелой старательской доле. В каждой песне — выстраданный смысл, глас переселенческого народа, под давлением нужды покинувшего свою малую Родину во имя продолжения жизни. И были в словах тех песен неисчерпаемая вера в светлое будущее, где единым заступником и покровителем всех страждущих и обездоленных был только один заступник и защитник — Бог. Любой из людей тайги — преданный поклонник Высших сил. Если не у кого просить защиты на этой Земле, то, может, Он, Всемогущий Властелин и Покровитель, возьмет слабых и обездоленных под свое крыло.

К женщинам присоединились мужики. К плавным, певучим напевам добавились баритоны, басы, теноры. Кто как может петь. Никто никого не учит, наставляет, показывает или убеждает. Старатели народ черствый, скрытный, но сердцем ответный, простодушный. Добро всегда порождает добро. А на зло ответа нет. Летят между гор слова радости и боли, торжества и тоски, щедрости и коварства. Каждый человек должен высказаться, излить душу ближнему. Так пусть это будет в словах доброй, праздничной песни, которая терзает сознание всякому, кто противопоставил этому дикому, глухому краю самое дорогое и беззаветное — свою жизнь.

Гришка Усольцев махнул головой своему семилетнему сыну Андрею. Тот все понял, забежал в дом, принес гармошку. Гришка бережно взял инструмент в руки, ласково погладил лакированные кнопки пальцами рук, что-то прошептал себе в бороду, заиграл заунывно-тягучую мелодию. Мужики переглянулись. Женщины страдальчески подхватили знакомый мотив. Никто не противится музыканту. Пусть выскажет свою наболевшую тоску.