Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Один раз в год он сбривает длинные светлые волосы: «устаёт от своей привлекательности». Образ денди в белом костюме – это экзотический образ русского эмигранта и стороннего наблюдателя. Автора поражает его удивительный характер. Герёфф чувствует себя неспокойно, находясь под сильным влиянием Эверле. Он считает себя нонконформистом. Он высокомерен: «Я скорее покончу с собой прямо сейчас, чем буду думать и чувствовать, как остальное стадо». Реальность в романе сочетается с вымыслом, но вымышленная попытка самоубийства героя обернётся через сорок с лишним лет трагической правдой.

Алексеев делал макет обложки будущей книги. В архиве фонда «Art Ex East» есть предварительные эскизы оригинал-макета. Книга выпущена в 1935 году в Амстердаме на голландском языке издательством Querido, имя иллюстратора не упомянуто.

Андре Мальро

Они познакомились в конце 20-х. Светлана вспоминала, как шестилетней девочкой вместе с родителями в первый раз побывала у Мальро в гостях. «Андре, появившийся из сумрака коридора, пригладив прядь волос, упавшую на лоб, протянул обе руки моей маме. Мальро был высоким, стройным и красивым. …его мысли были постоянно заняты чем-то, что требовало его неотложного внимания».

На полу в светлой столовой с оштукатуренными белыми стенами поверх большого белого ковра лежала шкура огромного тигра. Вместо глаз у него зияли два пустых отверстия. Тигр лежал с открытой пастью, вытянув передние и задние лапы. У стены напротив Светлана увидела экзотическую женскую голову – хозяева с интересом ожидали, что о ней скажут супруги-художники. Андре, сев в кресло, стал внимательно рассматривать гравюры, которые принёс Алексеев, его последние работы. А когда родители вместе с Кларой вышли на кухню, Мальро предложил Светлане поиграть в охотника и тигра. «Давай притворимся, что нас здесь нет, – сказал он, натягивая шкуру на меня». И сам забрался под шкуру, а Светлане велел вылезти, взять трость, направить её на тигра и стрелять! И пополз в её направлении. «Тигр ожил!»

Вот таким мог быть этот деятельный и неоднозначный человек в кругу близких и дорогих ему людей. С Алексеевым, с которым они были одногодки, их связывала близость взглядов на искусство и творчество. От «Ночи на Лысой горе» Мальро будет в полном восторге. В 1934 году он поехал в Страну Советов на Первый съезд советских писателей и, по просьбе друга, разыскал его мать, Марию Никандровну. Она была бедна, слепа и одинока. Но забрать её и поселить у себя Алексеев не мог.

Он будет переписываться с Мальро, когда окажется в Америке. А после войны тот закажет ему иллюстрации к своим четырём романам. Став при де Голле министром культуры, не оставит художника без внимания.

Подводя первые итоги

Мы мало знаем, когда и при каких обстоятельствах Алексеев и Гриневская отправились в Монте-Карло. Там с января 1936 года по февраль 1938-го под руководством Рене Блюма[104] выступал коллектив, получивший в 1939 году название «Русский балет Монте-Карло». Один из спектаклей здесь поставил приглашённый балетмейстер Борис Романов[105], в прошлом первый танцовщик и балетмейстер Мариинского театра, работавший в разные годы в Париже с Дягилевым, Мейерхольдом, Стравинским, Судейкиным, Бенуа. Романов славился тем, что восстанавливал в эмиграции классические балеты. И это он в 1936 году, судя по всему, привлёк Алексеева к своей постановке балета «Щелкунчик» Чайковского: декорации и костюмы были решены нашим художником. А 14 марта Рене Блюм организовал чествование русского артиста и балетмейстера Михаила Фокина, уезжавшего в Америку. Был приглашён едва ли не весь цвет русского художественного Парижа тех лет: А. Бенуа, К. Коровин, М. Добужинский, артисты балета во главе с М. Кшесинской, Б. Романов, французский художник А. Дерен украшали застолье. Среди приглашённых был и Алексеев.

25 ноября 1937-го на Парижской Международной художественно-технической выставке он получает за рекламные фильмы почётный диплом. Они демонстрируются в одном из павильонов. В следующие два года по-прежнему занят рекламным кино, сняв около десяти фильмов для самых разнообразных фирм.

Художник по-прежнему дружит с Филиппом Супо, собиравшимся даже написать о нём книгу. Алексеев экспериментировал с техникой печати, Супо – с литературными формами. В спонтанных, на глазах рождающихся стихах (в 1937 году было издано его Полное собрание сочинений) он прихотливо сталкивал, по словам поэта и переводчика Михаила Яснова, «напыщенную серьёзность с весёлой иронией»; в лирических миниатюрах разыгрывал комедию положений, создавая «коктейль из ритуальных образов», аллюзий, каламбуров, реальных деталей окружающего, замешанный на остром вкусе ко всему современному.