Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

В том же году супруги – в числе почётных гостей первого фестиваля «Международные дни анимационного кино» (JICA) в Каннах (потом фестиваль укоренится в Анси). Организаторы JICA закажут Алексееву текст в журнал «Кино 57», посвятив специальный номер анимационному кино. Его статья стала манифестом авторского анимационного фильма, направленного против гегемонии американских мультфильмов и диснеевской стандартизации. Александр Алексеев, ценя пластические искусства, считал своей задачей утверждать самостоятельность анимации среди других искусств ХХ века. Передача движения для художника – всегда важнейшая сверхзадача: она происходит во временных интервалах, соответствующих смене образов, как если бы они жили на экране или на перелистываемых страницах.

Поступали и заказы от издательств. В 1955 году у «Издателя Андре Соре» вышел томик прозы А. Чехова под названием «Простая история» с рассказами «Степь», «Гусев», «Володя». Книгу открывал литографированный портрет Чехова, представленного в пространстве русской зимы, её снегопада – Алексеев подметил в русском писателе некую закрытость и затаённость (Чехов со смущённой улыбкой, в очках, в зимнем пальто, застёгнутом на все пуговицы, и меховой шапочке).

В 1957 году в ателье Ригаля возник новый проект – выпуск серии книг с фронтисписом уже известного художника и сюитой иллюстраций более молодого мастера. Им удалось заинтересовать Общество библиофилов. Была издана серия из 29 книг. Третьим номером стала совместная работа Алексеева с сыном Ригаля – фронтиспис художника к «Ранним письмам к Л.К.[120]» Гюстава Флобера, исполненный в технике офорта и цветной акватинты. Гибкий переход от одной техники к другой убедительно соответствовал его замыслам. А скоро ему предстоит на целое десятилетие погрузиться и мыслью, и чувствами в исторически далёкое и не очень далёкое от него прошлое его настоящей родины.

Глава двадцать первая Перечитывая «Слово…» ( 1950 )

Хотя он был занят техническими открытиями и коммерческой рекламной работой, 50-е годы стали для него, книжного графика, не менее плодотворными, чем довоенные. Он создал три грандиозных цикла. В технике электролитической гравировки к «Слову о полку Игореве», в увлекавшей его всегда акватинте – к «Анне Карениной» и, используя игольчатый экран, графический цикл – к «Доктору Живаго», оставшись единственным исполнителем грандиозной иллюстративной сюиты к роману.

«Слово о полку Игореве» – «Le Chant du prince Igor: Manuscrit original du XIV-e decouvent au XVIII-e» – вышло в 1950 году в Швейцарии, в издательстве Поля Эйнара. Алексеев исполнил 16 цветных иллюстраций, обложку и фронтиспис. Издание раритетное – 290 пронумерованных экземпляров[121].

Как возник замысел издания «Слова…» на французском языке с иллюстрациями Алексеева? Дочь художника Светлана считала: это была инициатива отца. Но, возможно, судя по письмам поэта, инициатором проекта стал Супо, человек широких филологических интересов, занимавшийся в том числе и средневековой французской литературой (в США, в Филадельфии, он читал курс лекций по французской литературе в Суортмор-колледже), связанный со многими издательствами[122].

По мнению Бориса Орехова, московского лингвиста, Супо, культивировавшего в творчестве поэтику сна, мог особенно заинтересовать древнерусский текст памятника ещё и потому, что центральный эпизод в нём – пророческий сон Святослава, трактуемый самим автором «Слова…» как предсказание, мистическое событие. Напомним: «Некоторые из его (Алексеева. – Л. З., Л. К.) друзей были сюрреалистами, и отец вместе с ними интересовался миром снов…». Из переписки с Супо очевидно: работа над «Словом…» началась сразу после возвращения художника и поэта из Америки в 1946 году.

Вторая половина 40-х годов для него – трудное время: в США за шесть лет он привык к налаженному быту, обеспеченному Клер, единственной дочери состоятельных американцев, а в освобождённом от фашистов Париже приходилось заново обживать опустевшую мастерскую. Его депрессивное состояние растянулось на целое десятилетие. Это отразится, возможно, в мрачноватой атмосфере, которая объединяет все иллюстрации к древнерусскому памятнику, впрочем, вполне уместной: речь идёт о проигранной битве.