Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Большинство акватинт Алексеева к «Слову» выглядят как барельефы, обладают некоей скульптурностью. Рельефности иллюстраций он достиг благодаря печати методом электролиза, техники, редко используемой для создания акватинт. Так же, как и в случае с традиционной техникой офорта, краски распределяются по медной пластине, и печатаются собственно изображения. Затем медная пластина погружается в ёмкость с водой, где будет происходить процесс электролиза. Медная пластинка соединяется с «плюсовым» контактом, а гравируемая поверхность – с «минусовым». Таким образом достигается наращивание слоя металла там, где краска не нанесена, и происходит процесс, аналогичный глубокой гравировке.

В Париже осваивать и оттачивать новую технику электролизной гравюры и печати валиком, которую потом употребит Алексеев, ему помогал Эдмон Ригаль. Жак Ригаль, сын Эдмона, друг и ровесник художника, делает первый оттиск в технике электролитической гравюры «ЛеБиш», использованной для фронтисписа в книге Ф. Супо «Послание с пустынного острова». С использованием этой техники Алексеев и решает иллюстрировать «Слово…». Обычная тонкая линия в его офортах теперь сменяется глубокими рельефными бороздами со сложным мерцающим цветом, где красное подсвечивает жёлтым, а жёлтое – коричневатым.

Жорж Нива определяет эти работы художника как эмали: «К концу жизни искусство Алексеева порой приближалось к мастерству ювелира. Это эмали, таинственные цветные инкрустации, отблески скифского золота на невероятных украшениях. И наконец он обращается к "Слову о полку Игореве" и создаёт эти "броши" из бумаги, где нежный оттенок цвета растворяется в соседствующем с ним, и "брошь" отливает разными цветами, как керамика Гауди».

Спустя два года работа над «Словом…» вступила в заключительную стадию. Супо так горячо переживает подготовку издания, что сообщает художнику 14 апреля 1948 года из Доминиканской Республики: «Я только что получил ваше письмо от 6 апреля и благодарю вас. Я всегда рад получить от вас новости. Но мне показалось, судя по этому письму, что вас немного беспокоит то, что вы медленно работаете. А я начинаю вас знать, и мне известно, что, как и в моём случае, в некоторые периоды работа идёт медленнее и с бóльшим трудом. Я уверен, что это время созревания. Зерну нужно некоторое время, прежде чем прорастёт из земли маленький росток, затем он быстро развивается. Поэтому don’t worry. Я  доволен, что моя работа вас не разочаровывает. Думаю, вы правы, читая моё произведение вслух. Я искал ритм. Полагаю, что, когда вы увидите его расположение, мои намерения станут вам ещё яснее. Я искал определённую архитектуру поэмы, располагая слова в определённом порядке, искал цвета, повторяя некоторые мотивы. Я получил конец, который мне прислала Мюриэль, и заканчиваю исправления.

Отвечаю на ваши вопросы.

1. Я исправил ошибку в монтаже. Мюриэль должна была передать мои исправления и мою просьбу проверить написание имён собственных. Я выбрал принятую орфографию в той версии, которую вы сделали (версии, которая мне невероятно помогла, так как она показалась мне наиболее верной).

2. Несомненно то, что надо произносить и  Boïane и Troïane. Потому примите эту орфографию.

Я получил очень милое письмо от Эйнара, который полагает, что я в Бразилии, но кажется удовлетворённым моей работой. Тем лучше.

Я продолжаю предисловие. Надеюсь закончить его к моему возвращению в Париж в конце мая, если Бог и (нрзб) подарят мне жизнь.

Я уверен, что вы найдёте с Риджюлем средство упорядочить вклеенные иллюстрации и иллюстрации внутри текста. Думаю, что это очень важно, так как эта "Песнь об Игоре" должна составлять единое целое. Вспомните рукописи Средних веков, которым удавалось, несмотря на их разнообразие и резкость некоторых красок, сохранить для глаз эту общую гармонию».

Подготовив, спустя годы, радиопрограмму о творчестве Алексеева, Филипп Супо и в ней счёл необходимым вспомнить большую творческую удачу художника – иллюстрации к «Слову о полку Игореве»: «Ни один современный художник менее доволен своим искусством, чем Александр Алексеев. В то время как столько менее одарённых, чем он, художников стали живописцами, он посвятил свою жизнь гравюре. В течение двадцати пяти лет он изучал технику гравёра: резец, глубокую печать, гравюру на дереве, чёрно-белый и цветной офорт; он с восхитительным упрямством изучил все дисциплины. Сегодня он мастер самого сложного изобразительного искусства.