Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

В то время как в истории искусства насчитывается бесчисленное количество великих художников, упоминаются лишь несколько великих гравёров: Дюрер, Калло, Уильям Блейк, Гойя, Гюстав Доре… Не боюсь утверждать, что этот список надо будет дополнить, добавив к нему имя Александра Алексеева. Это столь категорическое утверждение – не медвежья услуга. Чтобы доказать это утверждение, достаточно просто посмотреть на книги, которые иллюстрировал Алексеев, начиная с "Записок сумасшедшего" Гоголя и заканчивая последней изданной и, быть может, самой прекрасной, самой знаменательной книгой, этой восхитительной "Песни о князе Игоре", которая, по моему мнению, является шедевром, предлагающим цветные офорты прекраснее, чем эмали или драгоценности. Каждый раз, когда я любуюсь гравюрой Алексеева, я не могу не думать о том, что теперь нельзя будет заниматься гравюрой, не обращаясь к открытиям этого гравёра».

«Слово о полку Игореве» – это не традиционная книга в переплёте. В картонном футляре – отдельные несброшюрованные тетради размером 280×255 миллиметров с цветными иллюстрациями размером 203×166 миллиметров (в тексте) и заставками 102×165 миллиметров, переложенными калькой. В Москве экземпляр уникального издания хранится в стеклянной витрине Музея книги Российской государственной библиотеки.

Глава двадцать вторая Неизданная «Анна Каренина» ( 1957 )

С особой художественной выразительностью проявится его дар проникать в замысел писателя в сюите к «Анне Карениной». Как выразился французский романист Жюльен Грин, «в силу особого дара он угадывает; он всматривается в страницу, как бы пытаясь видеть сквозь запотевшее стекло, за которым происходило бы что-то ужасное. Между мыслью писателя и мыслью читателя есть вуаль: слова. Именно туда Алексеев хотел направить свой взгляд. Он хотел сбросить вуаль, хотел увидеть то, что происходит за описанными вещами, и восходить, используя слова в качестве гида, к истокам книги»[125].

«Анна Каренина» Алексеева – это подлинное явление в искусстве книжной графики, и можно только сожалеть: ни сам автор, ни читатели тогда не увидели изданной его сюиту. Он начал к ней готовиться сразу по окончании «Слова…». Работа – с вынужденными перерывами – продолжалась более шести лет начиная с 1950 года, судя по письмам Филиппа Супо из Дамаска. Идея иллюстрировать знаменитый роман Толстого обсуждалась ими уже весной того года. В письме Супо от 4 мая читаем: «Представьте себе, я полностью поглощён "Анной Карениной", которую внимательно перечитываю в часы одиночества. Я удивлён тем, что автобиография занимает такое огромное место в этой книге Толстого»[126]. На это автобиографическое начало в романе обратил внимание и художник: и оно сразу отозвалось в иллюстрациях – в многочисленных портретах Левин неизменно похож на Льва Толстого.

Из второго письма Супо, написанного две недели спустя, 20–22 мая 1950 года, понятно: Алексеев советовал ему познакомиться с романом: «Я прочитал "Анну" в переводе, который вы мне порекомендовали (издательство "Hazan"), перевод (французский) хорош. Я разделяю ваше восхищение, делая, тем не менее, ту оговорку, что это книга, в которой несколько не хватает стиля. Но простота, наивность Толстого невероятно мощные. Я рад, что вы сосредоточились на этой книге и открываете все её ароматы. Книга почти никогда не бывает такой, какой хотел её написать автор, но несомненно, что если читать её с большим вниманием, то в конце концов можно открыть намерения писателя. А потом есть ещё то, что романист неосознанно вкладывает в написанные страницы, которые, быть может, тоже надо находить невольно».

Алексеев исполнил 120 офортов с акватинтой для одного из самых солидных французских издательств «Фламмарион» по заказу его владельца. Сохранился шутливый автограф художника на авторском оттиске с новогодним обращением к владельцу издательства и его супруге: «Я уже сам ощущаю себя 106-й иллюстрацией к "Анне" и передаю г-ну и г-же Фламмарион поздравления с Новым Годом от моего автора и его жены. Я утверждаю, что появление на свет моих новорождённых сестёр делает симфонию полнее и её завершение ожидается к концу 1957 года. 31 декабря 1956 года. А. Алексеев»[127].

В этом забавном посвящении ключевое слово – «симфония». Художник сделал надпись на иллюстрации с пустыми пюпитрами, расставленными для симфонического оркестра. Иллюстративный цикл к великому роману, решённый по музыкальным законам как симфония, – творческое открытие Алексеева, хорошо знавшего и любившего музыку.

Алексеев отказался экспонировать отдельные акватинты к «Анне Карениной», поясняя в письме в Национальную библиотеку Франции от 7 июля 1960 года: «иллюстрации скомпонованы в симфонической последовательности, отвечающей внутреннему единству, созвучному со структурой романа Толстого. По этой причине я не желаю выставлять лишь часть иллюстраций, поскольку это вызвало бы столь же мало интереса, как и публикация отдельных частей романа»[128].