Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Клер, члена очередного фестивального жюри в Анси, в 1967 году избрали благодаря деликатным хлопотам Алексеева его президентом. Он никогда не забывал, как велик её вклад в их совместное творчество, хотя, как писала Старр, «Клер всегда ясно давала понять – она научилась режиссуре и производству фильмов только для того, чтобы помогать Алексееву оживлять его гравюры. Это было её целью и её наградой».

В дни первого фестиваля с супругами познакомилась киновед Николь Соломон, ставшая с годами их преданным другом, доверенным лицом, страстной поклонницей «высокого искусства движения», как она понимала их творчество. Именно стараниями Алексеева Анси вышло на мировую арену, как считала Николь. Она зачастила в их парижскую мастерскую, подготовила книгу «Беседы с Александром Алексеевым и Клер Паркер: разговоры, собранные Николь Соломон и Жаки Жюст», ставшую творческим завещанием супругов и увидевшую свет в декабре 1979 года.

Первый показ фильма «Нос» состоялся именно в Анси в последний вечер работы фестиваля. Экран уже погас, когда в ложу, где сидели Алексеев и Клер, осветили прожектором, и зал взорвался аплодисментами. И всё же французские друзья отметили, что после завершения презентации[134] никто из зрителей не подошёл к ним с поздравлениями и беседами. Среди праздничной толпы, оживлённых гостей, разгуливающих с бокалами вина и бурно общающихся, они особенно остро почувствовали свою инородность. Сесиль Старр, проводив друзей и отправившись в Париж, только в купе поезда услышала высокую оценку фильма: «Алексеевы показали нам разницу между анимацией и искусством», – как сказала жена кинорежиссёра Роже Леенхардта. Девять лет спустя Леенхардт продюсировал фильмы Алексеевых «Картинки с выставки» и «Три темы».

Когда в 1971 году начала работать «Студия анимации Анси», по предложению Николь Соломон, основательницы и директора, Алексеев и Клер стали её патронировать. Соломон знала о привязанности супругов к маленькому альпийскому городку. Он казался нарисованным, мультипликационным, с почти игрушечными домиками, замысловато изгибающимися улицами, чёткими контурами соседних гор, ярко-бирюзовой водой озера и неожиданными трогательными мостиками, переброшенными через канал, множеством уличных кафе и улыбчивых неторопливых людей. Их радовала царившая здесь провинциальная тишина, живописные окрестности располагали к раздумьям и мечтам, позволяли забыть об утомительной парижской суете.

Алексеев решил подвести в Анси итог творческого пути длиной в пятьдесят лет и устроить в старинном замке-музее, где всегда проходили фестивали, большую ретроспективную выставку с показом своих художественных анимафильмов. Подготовка к ней заняла почти всю весну. Уставший от бесконечных хлопот художник находился в состоянии эмоционального перенапряжения. Светлана, почувствовав это по телефонным разговорам с отцом, вылетела во Францию.

В проулке рядом с мастерскими зеленели липы. В небольшом палисаднике перед студией цвели и благоухали гиацинты. Алексеев волновался: скоро подготовленные коробки должны отправиться в Анси. Он хотел представить на суд зрителей не только анимационные фильмы и иллюстрации к книгам, но и рисунки, макеты, инсталляции и устройства, использованные при создании фильмов. Сидя в любимом кресле, он воскликнул, указывая на многочисленные коробки: «В эти ящики упакована вся моя жизнь!» Через три дня из Анси пришли грузовики. Все ящики и папки с работами осторожно погрузили. На следующий день Алексеев, Клер и Светлана уехали на двух машинах. Путь лежал через Бургундию в сторону Альп.

Фестиваль 1975 года в Анси стал важнейшим событием в жизни Алексеева и Клер. Едва ли не со всего мира съехались сюда аниматоры, чтобы отдать долг многолетнему труду рыцаря визуальных экспериментов.

Зал полон. Множество знакомых и незнакомых лиц – стояли даже в проходах. Светлана сидела в первом ряду между отцом и Клер. Мэр города произнёс торжественную вступительную речь. Погас свет, на экране появилось название первого фильма юбиляра – «Ночь на Лысой горе». А вот и сцена со скелетом лошади. Этот эпизод с лошадью, «которая никак не может подняться на ноги», в детстве сильно волновал Светлану. Сидя рядом с отцом, она вдруг почувствовала: он сильно сжал её бедро и прошептал: «Идём со мной!». И почти втолкнул её в мужской туалет. Она увидела на его глазах слёзы. Но вдруг лицо отца преобразилось: недавно полное тоски и страдания, оно приобрело выражение «невинности и беспомощности», а в зеркале отразились глаза ребёнка. «Развернувшись ко мне лицом, он положил обе руки мне на талию и, заглядывая в глаза, громко сказал по-русски: "Матушка моя"».

Они вернулись в зал в тот момент, когда фильм закончился и зажёгся свет. Начиналась пресс-конференция. «Что в вашем фильме символизирует умирающая лошадь?» – спросил длинноволосый молодой человек из публики, когда мы заняли своё место перед залом. «Смерть отца», – отвечал Алексеев.