Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

«Записки сумасшедшего» заказал Жак Шифрин для элитарной «книги художника». Такой же недавний эмигрант из России, получив в Женеве юридическое образование, он приехал в Париж и основал в 1923 году своё издательство Les editions de la pleadе. «Плеяда» напоминала о звёздном сообществе. В гомеровской «Одиссее» путешествующий герой, радостно поднявший парус, очи свои «не сводил он с Плеяд», этих ярких путеводных звёзд. Шифрин начал с издания французской классики, так называемых «карманных» книг в мягких обложках, ставших едва ли не самыми любимыми у читающей французской публики, недаром серия существует и поныне. Но, познакомившись с блистательными изданиями «livre d’artiste», он вместе с соратником, русским эмигрантом Борисом Шлёцером, литератором и музыкальным критиком, принимается за переводы русской классики, чтобы публиковать её с иллюстрациями русских мастеров книжной графики. И ему вполне удаётся издание библиофильских раритетов с учётом всех требований. А это – оригинальная печатная графика, выполненная самими художниками в технике офорта, акватинты или ксилографии; определённый тип и формат издания; элитный тираж – несколько сотен, а то и несколько десятков экземпляров; бумага специальных сортов, разная для разных частей тиража; несброшюрованные, как правило, листы, помещённые в футляр или папку[50].

В 1923 году Шифрин издаёт «Пиковую даму» А. Пушкина с иллюстрациями Василия Шухаева, с его же работами в 1925-м – пушкинского «Бориса Годунова». Требовательный знаток книжного искусства П. Эттингер, высоко оценивая мастерство художника, заметит как недостаток: «…расхолаживающе действует то, что эти художественные реминисценции полностью не облечены в личный убедительный стиль». Что никак нельзя было сказать о работах молодого Алексеева, поразившего Шифрина оригинальностью и свободой интерпретации. Он и предлагает ему «Записки сумасшедшего», которые недавно перевёл на французский в соавторстве с Б. Шлёцером.

Работая в театре, пусть и недолго, Алексеев увлечённо наблюдал за сценической интерпретацией авангардными режиссёрами той или иной пьесы. Он понял для себя: его путь – освещать текст собственным взглядом. «И чем неожиданнее этот взгляд, чем ярче он выражает личность художника, тем важнее его значение», – как утверждал ещё в самом конце ХIХ века великий новатор Сергей Дягилев. «Этой тенденции предстояло определять направление развития русской книжной графики в ХХ веке вообще», – пишет историк искусства книги Ю. Герчук в статье, посвящённой отечественным иллюстраторам и интерпретаторам Гоголя. Александр Алексеев был знаком не только с выдающимися авангардными книжными работами русских художников-эмигрантов – Н. Гончаровой, М. Шагала. В 1925 году на Международной выставке декоративного искусства в Париже представлены такие значительные советские мастера книжной графики, как В. Фаворский, А. Кравченко, В. Лебедев, Д. Митрохин, Н. Купреянов, А. Родченко, Н. Альтман, С. Чехонин. Работы этих русских художников, отмеченных медалями и дипломами, подтверждали значимость искусства книжной иллюстрации в современной европейской культуре. Известно: Алексеева заинтересовали гравюры В. Фаворского, рисунки В. Лебедева и Тырсы.

Ныне, когда пересматриваются взгляды на связи искусства Запада и советской России, Евгений Штейнер обращает наше внимание: «я считаю российский художественный авангард – в целом наиболее значительным и интересным в художественном отношении явлением культурной жизни 1920-х – начала 1930-х годов. Оценки новизны, творческой силы, глубины формальной выразительности, сделанные лучшими западными и советскими исследователями и критиками, по-своему, безусловно, справедливы. В истории искусства ХХ века работы авангардных советских художников первых лет существования нового режима занимают по праву одно из виднейших мест». Дмитрий Фомин в монументальном труде «Искусство книги в контексте культуры 1920–х годов» отмечал: «Культурное пространство тех лет, в известном смысле, действительно было единым в государствах с совершенно разным жизненным укладом и политическим строем: в сфере искусства (в том числе такой специфической области, как оформление книги) наблюдались процессы удивительно сходные, творческая мысль не признавала никаких границ, стратегия авангарда вырабатывалась совместными усилиями советских и западноевропейских художников и теоретиков».