Серебряный век в Париже. Потерянный рай Александра Алексеева

Филиппа Супо поражала оригинальность подхода, используемого художником: «Я не хочу сказать, что Алексеев наивен, – напротив, мне он иногда кажется излишне интеллектуальным. Разработанный им метод одновременно рационален и логичен. Прежде, чем приступить к работе, художник пытается пластически представить то, что он хочет изобразить. Только тогда, когда замысел станет вполне осознанным, художник может позволить себе некоторый лиризм и сосредоточиться исключительно на процессе исполнения». Супо одним из первых становится популяризатором творчества Алексеева. Он готовит об его искусстве обширную статью: «29 ноября 1928. Мой дорогой Алёша, я позвонил Хильсуму по поводу статьи. Будьте добры, зайдите к нему как можно скорее, если можете, завтра утром, чтобы договориться с ним относительно репродукций, которые вы хотите увидеть напечатанными. Я, к сожалению, не мог ему ничего об этом сказать. Было бы полезно захватить с собой гравюры или литографии, репродукции которых вы хотите увидеть».

В опубликованной статье Супо приходит к выводу: «Алексеев поднимает искусство гравюры до высоты настоящего искусства». Его личность отражается в каждой иллюстрации. Художник посвящает себя работе самозабвенно, «живёт только для того, чтобы меняться». «Сюжетная композиция абсолютно не влияет на его выбор. Он, прежде всего, пытается проследить общую атмосферу книги». Визуально расширяет толкование книги, считая: задача книжного графика – «предложить читателю новое прочтение, вести его за собой или дистанцироваться от своей собственной концепции. Такое отношение может быть опасным или просто раздражающим, но единственным, дающим ему возможность считать себя иллюстратором».

Алексеев делает сюрреалистические портреты самого Супо в 1927-м в акватинте для французского издания (а потом к американскому изданию) книги «Негр» и свободным, лёгким пером, несколько гротесково – поэта в шляпе и с бокалом – для сказки «Король жизни» в 1928-м. В одном из писем Супо предлагал: «Дорогой Алёша, мне нужно увидеть вас как можно быстрее, так как я могу устроить вам заработок в 200 франков. Речь идёт о моём портрете для издательства "Cahiers libres", Вы окажете мне большую услугу».

Восемь рисунков пером Алексеев сделал для прозы Супо «Негр» (выпущенной нью-йоркским издательством Macaulay and Co). Филипп внимательно следил, чтобы американский издатель не забыл ему выслать гонорар: «Я уже обращался повторно в Нью-Йорк и вот письмо, которое я получил вчера вечером. Перевожу: "Что касается чека для Алексеева, его отправление, к сожалению, было задержано, хотя я просил послать его немедленно. Я узнаю, было ли это сделано, и распоряжусь о его отправке. Не помню, говорил ли я вам, как мне понравились его рисунки". Будем же надеяться, дорогой Алёша, это самый надёжный издатель из всех, кого я знаю».

Не будем забывать, что 1928 год посвящён Алексеевым подготовке к «Братьям Карамазовым» и их грандиозному осуществлению. Они будут готовы, как было сказано, уже к марту следующего года.

Глава двенадцатая Эмоциональный шок ( 1929 )

«Братья Карамазовы»

1929 год. Вершина творчества Алексеева – «Братья Карамазовы».

К этому времени художник зарабатывал достаточно, чтобы покинуть Кламар и подыскать удобное жилище в Париже. В январе 1929-го семья обустраивается в парижском 14-м округе по адресу: Сквер Порт Рояль, 11, улица Сантэ, 15. Александра уходит из театра и возвращается к занятиям рисованием: ещё до знакомства с Алексеевым состоялась её персональная выставка. Теперь она осваивает печатную графику.

Дочь вспоминает: «Вскоре мы переехали из Кламара на Левый берег Сены, в квартиру, полную солнца и света. Мне отвели отдельную комнату с ярко-жёлтыми стенами. Помню занавески в горошек, пушистое одеяло, бумагу и карандаши на тумбочке у моей кровати. Для помощи по дому мама наняла Леони, деревенскую женщину, которая, оставив дома мужа и ребёнка, приехала в Париж в поисках работы. Каждое утро я сидела в полумраке кухни перед чашкой горячего шоколада с круассаном… я часами училась чистить картошку, разбивать яйца так, чтобы желток оставался в скорлупе, и разводить на сковородке сахар, не давая ему подгореть».

Одну из комнат супруги превратили в ателье. С чашкой крепкого кофе они проводили в нём не только весь день, но и большую часть ночи, молча работая. Иногда к ним присоединялась шестилетняя дочь, в это священное место она входила на цыпочках. Ей выдавали бумагу, карандаш, клей, ножницы и строго наставляли: «Рисуй!». На испуганный вопрос: «Что рисовать?» – неизменно звучал совет: «Что-нибудь. Рисуй свои сны». На маленьком листе бумаги Светлана как-то нарисовала маму в светлом костюме феи. А отец продолжал работу над «Братьями Карамазовыми», начатую ещё в 1928 году.