Серебро и золото

– Карл! – Елизавета бросила беглый взгляд на войско Клодды Галицкой, вступившее в сражение и ведущее тяжелый бой на позициях к северу от речного дефиле и обернулась к Карлу Гено. – Карл, и вы, барон Розенкранц, прошу вас, господа, держать холм. С этой позиции отступать нельзя! Барон Баар, поднимайте кавалерию! Настал наш черед!

– Лиса! – смотреть на Эрика было страшно, его каменное лицо дрожало, – Kongr! Я...

– Ты...

"А что, если он прав? – задумалась Елизавета. – Не искушай судьбу, Лиса, не искушай судьбу!" – мысль показалась правильной, и подействовала на Елизавету отрезвляюще, как ушат холодной воды. Но именно тогда, когда она готова была уже отступить, откуда ни возьмись на склоне холма появился новый персонаж. Высокая, выше любого из мужчин, каких когда-либо видела Елизавета, к ней по склону шла женщина с длинными черными волосами и прекрасным, но жестоким лицом, белым, словно алебастровая маска и совершенным на нечеловеческий лад. Огромные темные глаза, в которых клубилась тьма бездонных колодцев, смотрели прямо на Елизавету. Прекрасные губы кривились в холодной усмешке.

– Так что же, Kongr, страх сильнее чести? – ее голос был глубоким и звучным, и от него пробирал озноб, и волосы на загривке вставали дыбом.

– Я... – и тут Елизавета поняла, что выпала из реальности, ушла из-под власти физических законов, формальной логики и времени, вечно текущего из прошлого в будущее. Время остановилось, люди замерли в тех позах, в которых застало их явление Великой королевы. Двигались лишь Великая Госпожа Ворон, да Елизавета, шагнувшая навстречу Морриган.

– Вижу, ты узнала меня, воин! Что скажешь?

– Ты пришла, чтобы пророчить? – спросила Елизавета, спускаясь еще на два шага. – Я умру?

– Как знать! – усмехнулась Морриган и вдруг умножилась. Теперь перед Елизаветой стояли две богини – черноволосая и рыжая.

– Что скажешь, сестра? – спросила Великая королева, обращаясь к иной своей ипостаси, к неистовой Бадб.

– Разве ты не конунг, Лиса? – полные губы Неистовой разошлись в безумной улыбке, обнажив белые, как сахар, острые зубы. – Разве ты не боец, женщина?! – в ее зеленых, как у Тилли, глазах шальная лихость зажгла тревожные огни. – Ты высчитываешь шансы? Ты хочешь уцелеть? Тебя не прельщает неистовство битвы?

– Ты слышала, – холодно констатировала Великая Госпожа Ворон и заглянула Елизавете в глаза. – Но ты не знаешь саму себя, девочка, вот в чем дело.

– Да, знает она, знает! – расхохоталась пышнотелая блондинка, возникая по левую руку Морриган. – Ты можешь быть настоящей сукой, Kongr, разве не так? – оставалось гадать, кто это пожаловал к Елизавете в разгар битвы, "злобная" Фи или "ядовитая" Немайн.

– Но ведь вы пришли ко мне не просто так? – прищурилась Елизавета, ухватившая в словах богинь главное: они пришли не пророчить и не предостерегать, они явились, чтобы напомнить ей, кто она на самом деле, и какова ее кровь.

– Не просто так, – согласилась Морриган.

– Гляди не обделайся с испугу! – хохотнула блондинка, и Елизавета окончательно убедилась, что имеет дело с Фи.

– Иди и задай им жару! – потребовала Бадб. – Жизнь ходит под руку со смертью, но тем слаще жить!

– Это твой бой! – из-за спин сестер вышла еще одна женщина. Она была одета в черную броню, ее русые коротко остриженные волосы трепал ветер, а в руке она держала обнаженный меч. – Иди, женщина, и принеси мне пригоршню желудей[78]!

… и принеси мне пригоршню желудей! – донеслось до Елизаветы, словно бы дальнее эхо в горах достигло ее слуха, и время вернула себе свои права. Мгновение истины ушло в прошлое, и будущее открылось перед Елизаветой во всей своей неопределенности.

– Поднимай кавалерию, Эрик! – жестко повторила она. – Не спорь! Это приказ! Ирина! – обернулась она к своей подруге и телохранительнице, – помоги мне, пожалуйста, оторвать подол!

Собираясь на битву, Елизавета поддела под платье замшевые штаны и полный ножной доспех, как у рыцарей-мужчин. Выехать в таком виде на командный пункт армии, однако, не решилась. Но теперь, когда она шла в бой, условности перестали ее смущать…

Чисто вымытая и отогревшаяся, Елизавета позволила натянуть на себя ночную рубашку, толщиной и размерами напоминавшую скорее домашнее платье, – что и не плохо, на самом деле, по зимнему-то времени – и, вдев ноги в теплые туфли, присела к столу. Водные процедуры пробудили аппетит. Не волчий, пока еще – усталость по-прежнему давала о себе знать, – но все-таки и не пустячный.

"Немного жареной форели с травами, – решила Елизавета, – мне отнюдь не помешает. И пара ложек вюрцбургского бобового супа лишними не будут, как, впрочем, и кусок пирога с цыпленком и голубем. Ну и вино, разумеется. Кубок или два… И баиньки!"