Серебро и золото

И тут до нее дошло. Елизавета ведь въехала в замок в сумерках. Сидела на огромном боевом коне, одетая в броню по-мужски, да еще и замызганная в грязи, забрызганная кровью, при мече и в окружении злобных телохранителей. На пиру не появилась, сославшись на усталость – хотя так оно и было, на самом деле, – но по факту никто из здешних обитателей ее в глаза не видел. А все остальные, то есть те, кто ее знает, величают Елизавету нынче не иначе как Kongr. Во всяком случае, многие. И большинство из этих многих никогда не переведут слово "конунг" словом "королева". Kongr – король, и никак иначе. А в результате, теперь эта дура приперлась ночью в спальню Елизаветы и собирается отдаться какому-то незнакомому хриплому идиоту только потому, что он король?

"Это же надо так любить деньги! Впрочем..."

Возможно, девушка просто имела слабость к брутальным мужикам, машущим огромными моргенштернами.

"Забавно..."

– Ладно, – прохрипела Елизавета, до которой, наконец-то, дошел весь комизм ситуации. – Раздевайтесь, графиня! Посмотрим, что у вас там под платьем...

– Вы хотите, чтобы я обнажилась, мой фюрст? – вполне по-деловому подошла к делу блондинка. – То есть, совсем?

– Но ведь вы пришли, чтобы отдаться, сударыня! – едва сдерживая смех, возразила Елизавета. – Или вы собираетесь возлечь со мной в одежде и туфлях?

– Нет, ваше величество, конечно же, нет! – и блондинка начала раздеваться со всей возможной поспешностью. Однако раздеться женщине в средние века было, ой, как не просто. Елизавета знала это не понаслышке, но никогда – вероятно, в силу отсутствия у нее соответствующего опыта, – не связывала эти вполне очевидные сложности со стилем или, вернее, с техникой внебрачных любовных отношений, о которой была хоть и осведомлена, но не так чтобы очень. Однако сейчас, глядя на то, как мучается Матильда фон Арнебург, Елизавета сообразила, наконец, отчего знатные дамы "любятся" нынче, не раздеваясь. Пока обнажишься, как следует, все желание на "нет" сойдет, и у тебя самой, и у твоего нетерпеливого кавалера, а ведь после всего придется еще и одеваться по новой. Та еще работенка, особенно если без служанок! Один раз попробуешь, и любиться больше не захочется. Зато юбку задрать, особенно если не носишь нижнего белья, дело недолгое и несложное. Раз, и готово!

"Н-да..." – Елизавета смотрела, как раздевается блондинка, и в некотором неожиданно сошедшем на нее смущении размышляла о том, что будет делать с графиней, когда та все-таки разденется.

"Была бы я мужчиной... – несколько запоздало подумала Елизавета. – Но я не мужчина, – призналась она самой себе, едва ли не с сожалением. – Однако... Что мешает мне вообразить, что я все-таки муж, а не жена? – звучало заманчиво, особенно с пьяных глаз. – Только это, кажется, как-то по-другому называется, разве нет?"

Между тем Матильда избавилась от одежд и решительно подступила к огромной, затененной высоким балдахином кровати.

"Ну... – Елизавета не без интереса и даже, как бы, не "просто так" рассматривала широкобедрую и полногрудую графиню. – Что если, и в самом деле, попробовать? Это ведь не одно и то же, что "возлечь" с мужчиной? Это и изменой даже считать нельзя... Да и кто узнает-то?!"

Если честно, она так ни разу и не решилась "попробовать" ни с Зои Икьхгорн, ни с Верой де Йон, хотя неоднократно спала с ними – с каждой в отдельности и с обеими вместе, – в одной постели. Обе девушки недвусмысленно намекали, что не худо бы "пошалить или еще что", поскольку "это и не грех вовсе, а так – баловство". Но все равно было как-то неловко или даже стыдно, так что Елизавета мягко, но решительно отвечала – нет. На этом все и закончилось. Однако сейчас ситуация не предполагала ни неловкости, ни стыда. Матильда ей не подруга и не родственница. Даже не вассал. Так, шлюха приблудная, готовая лечь в постель с совершенно незнакомым ей человеком. Вот пусть и мучается теперь, раз такая дура!

– Иди сюда! – пригласила Елизавета женщину.

– Я здесь, мой повелитель! – откликнулась Матильда, проскальзывая под одеяла. – Я ваша! Возьмите меня, конунг! Что?!

– Ты думала я мужик, да? – хрипло рассмеялась Елизавета. – Увы, графиня, я даже не женщина пока. В девушках засиделась! – она крепко обхватила Матильду и прижала ее к себе. – Но я конунг, разумеется, – выдохнула она в лицо женщине, дрожавшей в ее объятиях то ли от холода, то ли от страха. – И это я вчера надрала задницу вашему курфюрсту!

Елизавета провела ладонью по голой спине Матильды фон Арнебург. У графини была шелковистая кожа, холодная и гладкая, словно поверхность мрамора, но под ней ощущалась живая, отзывающаяся на ласку плоть.

"Хм, – призналась себе Елизавета, достигнув пышного зада Матильды. – Отнюдь не отвратительно, как ни странно. Даже захватывает!"