Серебро и золото

– Вы предполагали, что я могу взять вас силой? – ему был интересен этот разговор, но, как ни странно, ей тоже.

– Нет, пожалуй, – ответила Алида, садясь на постели. – Хотя о вас, князь, ходят весьма… разнообразные слухи.

– Например? – Людо наполнил кубок и протянул его графине.

– Неужели вы не знаете, что о вас рассказывают всякие ужасы? – женщина приняла вино и, "сделав круглые глаза", взглянула на Людо поверх кубка.

– Знаю, – кивнул Людо. – Но обо мне ничего и выдумывать не надо. Все всё и так знают.

– А женщины? – спросила Алида, все еще удерживая кубок у рта, но так и не пригубив вино. В ее светло-серых, почти прозрачных глазах зрела настоящая буря.

– А что же с ними не так? – усмехнулся Людвиг.

На этот раз усмешка получилась у него с удивительной легкостью, почти естественно, почти… Во всяком случае, он не жалел, что "разбудил" женщину, разговор с ней ему нравился. И чем дальше, тем больше.

– Говорят, что для вас, князь, со всех завоеванных территорий собирают юных невинных девушек, и вы…

– Полноте, – отмахнулся Людо, едва сдерживая смех. – Открою вам тайну, графиня. В моей постели, так уж вышло, не было пока ни одной девственницы. Все как-то не с руки…

– Но мысль интересная, – продолжил он через мгновение, обдумав сказанное и обнаружив, что действительно не так уж и злоупотреблял до сих пор свалившейся на него властью.

– Взятой тобой властью, – вежливо поправил Голос.

"Взятой мной властью, – согласился Людо. – Но ведь не злоупотреблял".

– Тебе никто не мешал… – "улыбнулся" в ответ голос.

И это тоже правда.

– А, что? – спросил он графиню. – Это действительно что-то значит, быть девственницей?

– Да, – оторопела вдруг женщина. Вероятно, ее удивил тон Людо. В нем звучало больше от любомудрия ученого мужа, нежели чувственности, которую следовало бы ожидать от юного любовника, расспрашивающего женщину о столь щекотливых обстоятельствах. – Д-да… это… для женщины… иногда это гораздо больше, чем… – Она вдруг смутилась и начала краснеть.

– А для мужчины? – Людо смотрел на нее с интересом и не торопился прекращать разговор. – Вот вы, например, графиня, когда и как вы стали женщиной?

– Я? – теперь краска заливала не только ее лицо, но и шею, плечи, грудь.

– Вы, – кивнул, как ни в чем не бывало, Людо. – Кто лишил вас девственности, графиня?

– Мой… – голос ее пресекся под холодным взглядом Людо.

– Смелее, моя светлая госпожа, – поощрил ее князь Рагазы.

– Мой… отец, – хрипло выдохнула Алида Таон графиня де Кавур.

– Кто-нибудь из вас испытал тогда удовольствие? – поинтересовался Людвиг Каген.

– Возможно… – тихо ответила женщина. – Но не я.

– А он? – уточнил Людо. – Ведь это был первый, но не последний случай, когда он овладевал вами, сударыня, ведь так?

– Да, – едва слышно ответила она.

– Так вот в чем мой вопрос, – он слегка раздвинул губы в подобии улыбки. – Было ли испытанное им удовольствие сильнее в тот раз, когда он вторгся в вас впервые?

– Не знаю… – женщина глядела сейчас на собеседника как кролик на удава. Во всяком случае, во взгляде ее читалось ощущение бессилия и покорности судьбе. – Не думаю… Я кричала и… Не думаю, что он вообще тогда…

– …кончил, – откровенно усмехнулся Голос.

"Зря иронизируешь, – возразил Голосу Людо. – Мы коснулись принципиального вопроса. Что есть девственность? И не является ли она всего лишь эквивалентом собственности?"

– Вот видите, – сказал он вслух. – Выходит все эти девственницы не такой уж лакомый кус. С вами мне было, во всяком случае, приятно. А что еще обо мне рассказывают?

– Говорят, вы аспид… – голос графини звучал теперь глухо, она сама стыдилась того, что уже наверняка стало понятно ее собеседнику.

– Вас притягивает все стыдное и темное… – понимающе усмехнулся Людо Каген. – Я прав?

– Да, – вынуждена была признать графиня.

– Ну, что ж, – поощрительно улыбнулся Князь Задары. – Это славно. Оставайтесь при дворе, сударыня. И мы предадимся с вами глубоким исследованиям человеческих пороков…

6

– Он так и сказал? – Принцесса уже ничему не удивлялась, и все-таки, порой, князь Задары умудрялся вызвать у нее всплеск достаточно сильных чувств. Сложных чувств, неоднозначных, но гораздо более сильных, чем она могла себе позволить. Сильнее всего того, что она готова была признать.

– Он так и сказал? – подняла она бровь. – Исследованием человеческих пороков?

– Да, ваша светлость, – графиня, попавшая в Смоленск волею достаточно сложных обстоятельств, чувствовала себя крайне неловко. Принцесса пугала ее ничуть не меньше, чем Людвиг Каген, из-за которого на самом деле она и подалась в бега. Кто знает, где бы она была теперь, если бы не извращенное любопытство, приведшее ее однажды ко двору князя Задары. – Так и сказал.

– И он сдержал свое обещание?