Серебро и золото

На ложе из черного бархата лежал кинжал с длинным узким лезвием и рукоятью, отделанной бивнем мамонта и серебром. Темная сталь, темное серебро… Что-то ворохнулось в памяти Лисы, что-то смутное пока, но крайне важное…

"Что?"

Она взяла кинжал в руку, и по приемному залу пошел ропот. В самом деле, юным дамам не дарят оружия, но ощущения, испытанные Лисой в тот момент, когда кинжал оказался в ее руке, были такого сорта, что ее даже ознобом пробило, и тут же бросило в жар.

– Покажите второй подарок! – произнести эти звуки оказалось совсем непросто.

– Хьюго!

Второй дворянин занял место первого и, сбросив шелковый покров, протянул Лисе небольшой живописный портрет в строгой, украшенной серебром раме. Хлодвиг Хаген оказался молодым мужчиной с правильными чертами лица, пронзительно синими глазами и длинными, до плеч, волнистыми черными волосами. Он не был красив, но лицо князя выдавало в нем умного и твердого в своих принципах человека. И еще одно, она знала его, казалось, всю жизнь, и нет, он не мог быть подлецом и самозванцем, потому что это был он.

"Людо… Людо Каген… Третий этого имени… Мой Людо!"

И туман беспамятства растаял вдруг, очистив взгляд, и опала шелуха чужих жизней и чужих страстей.

"Он назвал меня Елизаветой и послал кинжал! – Лиса все еще сжимала клинок в руке. – Он знает! Он хотел лишь напомнить мне, кто я на самом деле… Или надеялся, что я это я…"

– Можно ли произнести имя вашего князя на иной манер? – спросила она капитана. Сердце успокоилась, и на душу пал покой. Все было решено, и не о чем стало беспокоиться.

– Разумеется, ваша светлость, – поклонился Конрад дер Шау. – В каждом языке свои особенности…

– Людвиг Каген, – сказала она тогда. – Что скажете?

– В Швабии и Вероне его так и называют.

– Что ж… Дамы и господа, – Лиса встала из кресла и медленно обвела зал взглядом. Она знала, ее взгляд мог показаться рассеянным, но на самом деле, она видела все и подмечала любые, даже самые мелкие детали.

"Что ж, "дядюшка" Карл, я дам тебе одну последнюю возможность, и не жалуйся потом, если не воспользуешься моей щедростью!"

– Дамы и господа! – сказала она спокойным ровным голосом, но с той интонацией властной уверенности, что никогда не получилась бы у Лисы, но неплохо выходила у Елизаветы. – Я получила от князя Людвига Кагена личное послание, в котором он предлагает мне руку и сердце. – Она встретилась взглядом с Эриком и чуть прикрыла глаза веками. – Я принимаю его предложение и объявляю об этом официально и при свидетелях.

– Ты не можешь этого сделать!

"Ты все-таки решил умереть… жаль…"

– Барон, с каких это пор вы стали обращаться ко мне на "ты"?

– Я лорд-протектор! – зло усмехнулся в ответ Еггер.

– Уже нет, – покачала она головой. – А за дерзость вы ответите головой. Барон Бар, мой воевода!

– По вашему слову! – расшвыряв придворных, словно кегли, Эрик стремительно приблизился к Карлу Еггеру и одним коротким, но мощным ударом кинжала, почти начисто снес барону голову. Хлынула кровь, и барон стал заваливаться направо и назад, а воевода Эрик Бар уже развернулся к залу, держа в правой руке кинжал, а в левой – охотничий рог.

Присутствующие замерли в ужасе, но оцепенение продолжалось недолго. Эрик протрубил в рог, дико закричала, бросаясь к отцу, Анна, а вокруг трона сомкнулось кольцо ее собственных, Елизаветы Скулнскорх, валькирий. Гейр, Гондукк и Рота держали в руках длинные кинжалы, скрывавшиеся до этого момента в складках их пышных юбок. Мгновение и, оценив обстановку, к ним присоединились Конрад дер Шау и его дворяне. Три кинжала и три меча, а в коридорах замка уже слышны были крики боли и вопли ярости, звенела сталь, и рушились на пол столы и посуда. Это "морские вои" Эрика вырезали замковую стражу, поставленную покойным лордом-протектором.

– Эрик! – позвала она через головы своих защитников. – Когда закончится резня, начинай готовить флот к отплытию. Мы идем на помощь Людвигу Кагену, моему господину и супругу!

5

Флот вышел в море только в середине кветня или, говоря по-старому, в белтайн[28]. Нетерпение сжигало нервы и испаряло кровь, но раньше никак не получилось. Дела не делаются в спешке, ведь так?

"Так! Все так, но…" – разумеется, она знала, что даже девять беременных женщин не родят младенца через месяц, но как же непросто претворяются в жизнь прописные истины!

Сначала Елизавете пришлось налаживать "новую старую" власть, что, естественным образом, не обошлось без крови и слез. Чтобы "царствовать и править", случилось послать на плаху кое-кого из друзей и родичей Карла Еггера, и не только их, но Анну она пощадила.

– Отправьте ее на север, – распорядилась Елизавета, глядя на заплаканную подругу. – И пусть ей не причинят вреда. Выдайте замуж за кого-нибудь из однодворцев, я даю за Анной приданное в пять сотен серебряных марок, и объясните им всем, – она сделала "собирательный" "жест, за которым скрывались многие и многие имена и титулы, – что возвращаться не надо. Никогда.