Серебро и золото

– А потом все снова надевать! – усмехнулась Лена, и сама носившая кольчугу под кафтанчиком, полы которого весьма соблазнительно лежали на крыльях юбки.

– Ну не сидеть же до вечера в броне! – пожала плечами Елизавета. – Если честно, я бы чего-нибудь съела – с утра маковой росинки во рту не было, – да и выпила бы, чего уж там.

– Хлеб и сыр? – спросила, входя, Вера. – Кружка крепкого эля, а?

– Да, – сразу же согласилась Елизавета. – И еще раз – да!

В следующие полчаса она съела три толстых куска хлеба с копченым белым сыром и медом и выпила большую кружку пахнущего карамелью и орехами красновато-коричневого эля. Эль был вкусный, сладкий, с привкусом пережаренного солода, и крепкий, почти как вино. Елизавета наелась, согрелась, и усталость, наконец, взяла верх над азартом. Она прилегла, кто-то накрыл ее меховым одеялом, и Елизавета заснула, чтобы мгновенно проснуться, когда на ее плечо легла уверенная рука Ирины.

– Просыпайтесь, Лиса! – мягко, но с известной долей уверенности в голосе, позвала русоволосая красавица, истинные размеры которой повергали в ужас многих крепких мужиков, неправильно оценившие на расстоянии, что там и к чему. А "там" была женщина изумительных пропорций, заставлявших вспомнить о Фрейе[34] или о Деване[35], но следовало иметь в виду, что ростом она была шесть бременских футов и семь дюймов[36].

– Что уже Краичья скала? – вскинулась Елизавета. – Сколько же я спала?

– Достаточно, чтобы бражничать теперь до утра с Большим Савой и его баронами.

– Думаешь, придется?

– А куда вы денетесь? – улыбнулась Ирина. – Вежество и дипломатия, политика и традиции. Придется пить и есть, но я вам помогу. Я, верно, могу съесть не меньше Савы, но он толстеет, а я нет!

– Свинина, баранина и рыба… – печально сказала Елизавета, окончательно просыпаясь.

– Уха из белорыбицы, дикие гуси с кислыми яблоками и старый мед… – кивнула Ирина. – Будете надевать полный доспех?

– Да, нет! – отмахнулась Елизавета. – Зачем? Покрасовалась уже. Кольчугу надену, чтобы видели, кто в доме хозяин, и меч возьму, но платье… Пусть будет то из золотой парчи, да и кольчугу на этот раз надену золотую с рысью.

– Хороший выбор, – согласилась Ирина. – И графскую корону наденьте, чтобы не забывались. И мы с сестрами наденем кольчуги и золотые обручи в волосы.

– Мечей не берите! – всполошилась Елизавета. – А то, бог знает, что подумают.

– Возьмем хаджары[37], они на кинжалы похожи, а в бою ничуть не хуже мечей!

– Хорошая идея, но надеюсь, до этого не дойдет.

Большой Сава, однако, удивил. Вышел в море и встретил как раз на полпути между башней Дальнего Дозора и узким горлом Винги-фьорда. "Росомаха" только обогнула мыс Брок, как из устья фьорда, зажатого между двух отвесных скал, на одной из которых и стоял замок Икьхгорн, вылетели и понеслись навстречу флоту Елизаветы семь больших драккаров. Длинные корабли шли на веслах против ветра, но гребцы – все как один вольные и вооруженные – держали фасон. Это называлось "знай наших" и являлось неотъемлемой частью здешней культурной традиции. Соревновались между собой мужики – кто бревно дальше кинет или быстрее добежит до леса с бабой на закорках, – "гордились" и бабы, которая больше парней родила или чей пирог с олениной пышнее да румяней. Состязалась молодежь в силе и ловкости, в стрельбе из лука, в мечном бое или владении секирой, в беге и гребле, в любви и ненависти. И отцы семейств неизменно мерялись всем, что поддавалось измерению, богатством ли, детьми, или мужской силой. Так что в том, что гребцы выбивались из сил, желая показать невиданную удаль, ничего странного не было. Но то, что графиню Скулнскорх и ее флот вышли встречать в море, говорило о многом. Вернее, на многое намекало. Говорил же во весь голос длинный желто-красный флаг, на котором наверняка сцепились в поединке не на жизнь, а на смерть волк и медведь. Самый большой драккар летел, как птица, под флагом вайзграфа[38] Савы цу Хёгля, и это означало, что сам Большой Сава вышел в море, чтобы оказать почет графине Скулнскорх, но не только. Этим он признавал ее своим сюзереном, а значит, и все бароны Запада, которые уже двадцать лет всегда и во всем следовали за Большим Савой, тоже на стороне Елизаветы. Однако Наместник Западных Земель пошел даже дальше, чем требовали законы вежества и вассальные клятвы. Когда корабли сблизились настолько, что стали различимы детали, Елизавета увидела, что дракон с носа убран[39], а на артиллерийской платформе, прямо перед баллистой стоят двое: огромный седой мужчина – он был в полном доспехе черного цвета, но без шлема – и высокая (она доставала мужчине до плеча) русоволосая девушка. Волосы девушки свободно развевались на ветру, но лоб стягивала узкая лента из золоченой кожи с крупным изумрудом, свисавшим на цепочке почти до переносицы.

– Дочь-наследница! – шепнула Вера де Йон. – У Савы пять дочерей, эта старшая – Зои, владетельница Икьхгорна.

"Так вот ты какая, давняя прабабка моей тети Жозефины! Хороша!"