Серена

– Попытаются.

– Где он сейчас, вам известно?

– Сегодня днем я отвез его в Сильву, чтобы он смог вскочить в товарный вагон, – ответил Макдауэлл, – который не станет проезжать мимо Уэйнсвилла или Эшвилла.

– Куда же он поедет?

– Если прислушается к моему совету, как можно дальше от этих гор.

Дорога выровнялась на несколько ярдов, чтобы приступить затем к плавному спуску. Далеко внизу виднелись сразу несколько скоплений тусклых огоньков. Рейчел вспомнилось, как с месяц тому назад она сидела перед очагом с тлеющими углями, слушала, как сопит во сне Джейкоб, и думала о том, что после отъезда матери, когда Рейчел было всего пять лет, в доме стало до того пусто, что она с трудом могла здесь оставаться: на глаза то и дело попадались вещи, которые снова и снова напоминали о том, что мамы больше нет рядом. Даже такая мелочь, как забытая на каминной доске швейная игла или загнутый уголок страницы каталога «Сирс и Роубак»… После смерти отца было точно так же. Но в ту ночь, месяц назад, когда она сидела у очага и прислушивалась к дыханию сына, Рейчел поймала себя на мысли, что дом уже очень давно не казался ей таким уютным, таким обжитым, как сейчас. Ушедшие и умершие наконец уступили свою власть над ним нынешним обитателям.

Теперь же повсюду была пустота, остался только ребенок, спящий у нее на коленях. Рейчел подумала о вдове Дженкинс – и о Джоэле, которого ей больше не увидеть. Ей даже захотелось, чтобы и Джейкоба тоже не было, ведь тогда все сделалось бы намного проще. Останься она в одиночестве, ей уже не пришлось бы бояться, ведь тогда отнять у нее смогли бы разве что жизнь, а после всего, что случилось, это казалось сущим пустяком. Рейчел вспомнила о бойцовском ноже на дне сундука: с какой легкостью его можно спрятать в кармане платья и, дождавшись, когда в лагере погаснет последний фонарь, прийти с ним к дому Пембертонов.

Но Джейкоб был здесь, и она должна была защищать сына, потому что больше некому. И бояться тоже – за них обоих.

– Мы только что пересекли границу штата Теннесси, – сообщил шериф Макдауэлл. – Здесь им тебя не отыскать. Только никому не называй своего настоящего имени и не бери с собой мальца, когда будешь выходить в город.

– Кроме тех двоих, о ком вы мне говорили, за нами может охотиться кто-то еще? Как по-вашему?

– Разве что сам Пембертон, хотя я сомневаюсь. Вряд ли и его жена бросится в погоню. Скорее отправит за вами Гэллоуэя.

Рейчел отвернулась к окну.

– Ни разу не бывала ни в одном другом штате…

– Ну, теперь уже побывала, – усмехнулся Макдауэлл. – Впрочем, невелика разница, верно?

– Если разница и есть, сейчас ее не видно.

Черная дорога по-змеиному выгнулась, и шериф переключил передачу; за последним коротким подъемом дорога резко пошла вниз. Еще через полчаса они въехали в какой-то город. Резко свернув, «форд» дважды подпрыгнул, перебираясь через железнодорожные пути, миновал здание вокзала и вскоре остановился перед небольшим белым домом.

– Где мы? – спросила Рейчел.

– В Кингспорте.

Глава 28

– Ты почти ничего не ешь, – заметила Серена. – Тебе нездоровится?

Разделенные шириной стола, они ужинали в задней комнате конторы; никем не занятые стулья выстроились вдоль стен. Пембертон подумал, что звяканье серебряных ножа и вилки жены о фарфор отлично подчеркивает гулкую пустоту комнаты. Ожидая ответа, Серена положила нож на стол.

– Все хорошо, – сказал Пембертон и налил себе пятый бокал красного вина; несколько секунд разглядывал сияющий хрусталь и его темное содержимое, после чего поднес к губам и сделал хороший глоток. Бокал вернулся на стол наполовину опустевшим.

– Раньше ты столько не пил.

В словах жены не было ни злости, ни укоризны, ни даже разочарования. Подняв взгляд, Пембертон разглядел на ее лице разве что легкую озабоченность.

– Ты так и не спросил меня о той ночи, – сказала Серена, – когда я ездила в Кольт-Ридж…

Пембертон вновь потянулся за бокалом, но она выбросила вперед руку и с такой силой сжала ему запястье, что остатки вина плеснули из бокала на рукав рубашки. Жена подалась к нему над столом, не выпуская добычу.

– Теперь уже нам обоим случалось убивать, – с напряжением произнесла Серена. – То, что ты ощутил тогда на станции, – я тоже изведала это чувство. Мы стали ближе, Пембертон, ближе друг к другу, чем когда-либо прежде.