Серена

«Просто безумие», – подумал Пембертон. Ему представился их первый вечер в Бостоне, прогулка по мощеным улицам к дому Серены, негромкий стук их шагов. Он вспомнил, как стоял на обледенелой верхней ступеньке крыльца, пока его спутница отпирала дверь квартиры; как она вошла, чтобы включить свет в передней. Даже когда Серена с улыбкой повернулась к нему, Пембертон продолжал мешкать, не в силах стряхнуть с себя оцепенение. Смутное беспокойство, глубинное и почти бессознательное, удерживало его на холоде, за дверью. Он вспомнил, как снял перчатки и сунул их в карман пальто, как смахнул с рукава несколько снежных хлопьев, еще на несколько секунд отсрочив необходимость принимать решение. Лишь затем Пембертон шагнул вперед – шагнул в том числе и сюда, за этот самый стол, прямо в этот момент времени.

Разжав пальцы, Серена откинулась на спинку стула. И не произнесла ни слова, когда Пембертон снова подлил себе вина.

Прошедший день оказался теплым, и окно было открыто. На ступенях лагерной лавки кто-то бренчал на гитаре, напевая о Большой Леденцовой горе, и Пембертон внимательно вслушивался в слова. Эту мелодию он впервые услышал в тот самый день, когда привез Серену из Бостона: носильщик насвистывал ее в вагоне. Каких-то двадцать шесть месяцев тому назад, хотя могло показаться, что времени прошло куда больше. Тем временем в комнату вошли кухарки, принесшие десерт и кофе. Пембертон наконец-то почувствовал, как алкоголь затопил его тревоги своим успокаивающим теплом, и позволил вину увлечь себя баюкающим потоком, пронести мимо опасных порогов и острых скал.

Супруги как раз допивали кофе, когда на пороге возник Гэллоуэй. Серене он кивнул, Пембертона же предпочел не замечать.

– Есть кое-какие неотложные новости.

– О чем речь? – спросила Серена.

– Это насчет Вона, – пояснил Гэллоуэй. – Я тут поболтал немного с телефонисткой на коммутаторе. Решил, старая карга наверняка подслушивает чужие разговоры. В общем, это Вон выдал наши планы Макдауэллу, что объясняет, почему мелкий ублюдок дал ночью деру… – Гэллоуэй ненадолго умолк, но его доклад не был завершен. – Только это еще не все. Один наш пильщик видел, как в понедельник вечером Макдауэлл проехал в сторону Эшвилла вместе с девчонкой Хармон и ее отпрыском. Тупому сукину сыну только сегодня пришло в башку рассказать остальным.

– Это многое объясняет, – заметила Серена.

После ухода Гэллоуэя муж и жена в молчании закончили трапезу и пошли к дому. Фонарь над крыльцом не был включен, и Пембертон, споткнувшись, растянулся бы на ступеньках, если бы Серена не держала его за локоть.

– Осторожнее, Пембертон, – попросила она, а затем очень тихо добавила: – Не хочу тебя потерять.

Эдмунд Вагнер Боуден-третий прибыл в контору лагеря лесорубов на следующее утро. Он совсем недавно выпустился из Дьюкского университета и, по словам приславшего его сенатора, свято верил, что работа шерифа может оказать ему ту же услугу, какую Тедди Рузвельту оказала должность комиссара полиции в Нью-Йорке. Правда, поспешил добавить сенатор, в других отношениях Боуден не был последователем Рузвельта. Новичок оказался именно таким, каким его и представлял себе Пембертон: пухлый и румяный, с самодовольной ухмылкой под реденькой первой порослью, пытавшейся выдать себя за усы. Ухмылка исчезла, стоило Серене быстро истощить резервы молодого человека в области разговорной латыни.

В середине утра Боуден уехал, чтобы провести первый рабочий день на посту нового шерифа округа Хейвуд. Однако не прошло и часа, как в конторе Пембертона раздался телефонный звонок: новоиспеченный шериф желал доложить о городских новостях.

– Только что ко мне заглядывал мистер Лакаду из «Ссуд и сбережений». Он говорит, Макдауэлл с полицейским детективом из Нэшвилла засели в кафе «У Хиггабосома». Все утро провели там, общаясь с братом Эзры Кэмпбелла. Мистер Лакаду считает, что вам стоит об этом знать.

– Но сперва детектив приходил к вам?

– Нет.

– Так ступайте туда сами и объявите, что он якшается с человеком, которого обвиняют в злоупотреблении служебным положением, – отчеканил Пембертон. – Скажите прямо: если у него возникли вопросы, то закон в этом городе представляете вы, а не Макдауэлл. – Он умолк. Секунды бежали, но в динамике слышался только треск помех. – Говорите же, черт вас дери.

– Тот парень, который Кэмпбелл… Он советует детективу и всем вокруг не доверять мне. Твердит, будто брат его предупреждал, что вы и миссис Пембертон попытаетесь свести с ним счеты.

– Как фамилия детектива?

– Колдфилд.

– Дайте мне время сделать несколько телефонных звонков, а потом я сам туда отправлюсь. Если вам покажется, что они собрались уходить, передайте этому Колдфилду, что я вот-вот приеду побеседовать с ним… – Пембертон помолчал, колеблясь. – А Макдауэллу скажите, что с ним мне тоже нужно поговорить.