Серена

Процессию возглавляли три запряженных лошадьми фургона, в каких кочуют по прерии переселенцы. Грязная парусина обтягивала железные каркасы, и на брезентовом боку каждого была намалевана своя прокламация. Первая гласила: «Ярмарка Хэмби, прямиком из Парижа», вторая хвастала: «Нас видели венценосные особы всей Европы», третья добавляла: «Взрослые – 10 центов, дети – 5 центов». За фургонами тащился на привязи разношерстный зверинец; на шее у каждого экспоната болталась деревянная табличка с названием вида. Животные шли по двое в ряд во главе с парой горбатых шетландских пони. Следом за ними шагали два страуса со змеиными шеями, понуро склоненными, будто в неловкости от такого окружения, далее – две белые лошади в черную полоску, явно наведенную обувной ваксой. «Зебра», – гласили их таблички. Замыкала удивительное шествие дощатая платформа без крыши, занятая стальной клеткой внушительных размеров. По брезенту, скрывающему нижнюю половину клетки, тянулись буквы: «Самое смертоносное существо в мире».

Перед крыльцом лагерной лавки первый фургон встал как вкопанный. Сидевший на козлах грузный мужчина в помятом бежевом костюме эффектно сорвал с головы черный цилиндр, чтобы учтиво пожелать Снайпсу и его товарищам доброго дня. Говорил незнакомец с особой гнусавинкой, какую никто из лесорубов доселе не слыхал, хотя бригадир не замедлил заподозрить в ней примету обучения в одном из европейских университетов.

– Видать, не туда свернули, – заявил Росс, кивнув на парных животных. – Ковчега, который вы, сдается мне, разыскиваете, здесь нет. А коли и был, вы явно опоздали на посадку.

– Наша цель – лагерь Лесозаготовительной компании Пембертонов, – озадаченно протянул мужчина. – Неужели мы сбились с дороги?

Снайпс поднялся со ступеньки, на которой сидел.

– Нет, сэр, вы прибыли по назначению, и я, в отличие от мистера Росса, человек с зачатками культуры, способный выразить уважение всем тем, кто ею также не обойден. Могу ли я вам помочь?

– Мне нужно встретиться с владельцами лагеря, чтобы получить разрешение выступить здесь сегодня вечером.

– Вы ищете мистера и миссис Пембертон, – определил бригадир. – По воскресеньям они совершают конные прогулки, но уже скоро должны вернуться. Рано или поздно оба проедут прямо здесь, так что я рекомендовал бы остаться тут и спокойно дождаться их появления.

– Ваше предложение представляется разумным, – кивнул возничий фургона и, несмотря на объемистое брюшко, с поразительной легкостью соскочил на землю; цилиндр, качнувшись, все же удержался у него на голове. – Моя фамилия Хэмби, и я хозяин этого балагана.

Привязав поводья лошади к перилам крыльца, циркач дважды звонко хлопнул в ладоши. Трое других возниц, прежде хранившие неподвижность статуй, тоже поспешили покинуть фургоны, чтобы стреножить лошадей. И тут же, не дожидаясь приказов, приступили к различным делам: один занялся утолением жажды обитателей зверинца, второй отправился подыскивать место для установки шатра. Третий, невысокий смуглый парень, скрылся в недрах своего фургона.

– Тут сказано, что вы и за океаном выступали, – кивнул Генрисон на брезент второй повозки.

– Да, сэр, – с готовностью заверил его владелец ярмарочной процессии. – Мы вернулись в страну совсем ненадолго. Отсюда мы держим путь в Нью-Йорк, а затем – снова в Европу.

– Небось, чуток неудобно добираться до Нью-Йорка таким окольным путем, через наши-то горы и долины, – заметил Росс.

– Вы совершенно правы, – согласился Хэмби с ноткой усталости в голосе. – Но, как профессиональные артисты, мы чувствуем призвание – смею даже сказать, моральный долг – нести культуру таким, как вы, изгнанникам в глуши.

– Как мило с вашей стороны так о нас заботиться, – хмыкнул Росс.

В этот самый момент ушедший в фургон возница вынырнул вновь, уже в облегающем черном трико и черно-белой клетчатой рубахе из того же эластичного материала; в руках у него были зажаты четыре кегли вроде тех, какие используют в боулинге. Однако более всего прочего Снайпса и его бригаду изумил головной убор смуглого артиста: сложного кроя изделие из красного и зеленого фетра с серебряными бубенчиками, раскинувшееся на макушке подобно измученному осьминогу.

– Как называется эта штуковина у вас на голове? – спросил Снайпс.

– Колпак с бубенцами, – с жутким акцентом ответил артист и принялся жонглировать кеглями.

– Колпак с бубенцами… – завороженно повторил бригадир. – Я читал про такие, но своими глазами вижу впервые. Кто бы подумал, что в нем столько красок… – После чего он присоединился к остальным членам бригады, собравшимся вокруг последней повозки.