Серена

– Без денег Харриса нам не обойтись, – заявила Серена. – В этот раз придется сделать ему одолжение, но пусть адвокатская фирма Ковингтона включит в контракт наше условие: Харрис не сможет начать добычу ископаемых, пока мы не покончим с вырубкой. Он обнаружил там что-то, помимо каолина и меди, и не хочет, чтоб мы об этом прознали. Мы же наймем собственного геолога и выясним, что там такое, а потом откажемся рубить лес, пока Харрис не поделится процентом. Хорошим процентом.

Серена вышла из стойла и, передав Пембертону жестяную миску из-под орлиной трапезы, заперла дверцу на задвижку. Многие лесорубы уверяли, будто Серена кормит своего орла сердцами животных, надеясь придать птице еще большую свирепость, но Пембертону не случалось застать жену за разделкой звериных туш. Такие россказни он относил к общему вороху бытовавших в лагере легенд и мифов о его супруге.

– Пожалуй, пойду звонить Харрису.

– Заодно свяжись с Ковингтоном, – распорядилась Серена. – Пусть наш адвокат присутствует на переговорах Харриса с Лакаду.

– Нам придется отказаться от земли Таунсенда, что, несомненно, порадует Олбрайта, – рассудил Пембертон. – Зато, по крайней мере, Уэбб и Кепхарт от нас отвяжутся.

– Вот уж вряд ли, – возразила Серена.

С появлением второго трелевочного агрегата лесорубы стали трудиться сразу на два фронта. К первому понедельнику апреля северные бригады перебрались за ручей Дэвидсона и двинулись к горе Шанти, а южные последовали на запад вдоль русла Стрейт-Крик. Быстрому продвижению препятствовали недавние дожди, заставляя людей не только терпеть липкую грязь под ногами, но и быть готовыми к несчастным случаям. Бригада Снайпса трудилась на западном склоне Шанти. Поскольку Макинтайр так и не оправился после инцидента с летающим змием, на его место был нанят человек по фамилии Генрисон. Они с Россом приходились друг другу троюродными братьями и вместе росли в низине Беарпен-Коув. Обладатели пытливого ума, оба смотрели на мир и его обитателей с иронией и пессимизмом. Это их общее качество Снайпс не преминул отметить, намекнув, что рассчитывает в будущем сделать уныние предметом интереснейших философских дискуссий.

Накануне шел затяжной холодный дождь, и уже к середине утра рабочие стали походить на свежевылепленных из грязи, но еще не получивших бессмертную душу Адамов. Когда Снайпс подал сигнал на перерыв, участники бригады даже не стали искать укрытие под защитой развесистых деревьев, а просто бросили инструменты и осели на топкую землю, кто где стоял. И все как один повернулись, чтобы устремить тоскливые взгляды в сторону лагеря с его обещанием тепла и сухости в конце дня. Впрочем, в этих взглядах можно было прочесть и сомнение, словно лесорубы почитали само существование лагеря за некий фантазм, порожденный игрой пустой надежды в раскисших от избытка воды головах.

Достав табак и сигаретную бумагу, Росс обнаружил, что те промокли и едва ли займутся даже в том маловероятном случае, если ему удастся найти сухую спичку.

– Мне в штаны столько земли набилось, хоть кукурузу сажай, – жалобно сообщил он.

– У меня в волосах грязи не меньше. Хватит законопатить бревна в стенах целой хижины, – похвастал Генрисон.

– Даже жаль, что я человек, а не боров. Наслаждался бы жизнью, валяясь в этой слякоти, – подхватил Стюарт и со вздохом посетовал: – Хуже работенки в целом мире не сыщешь.

Данбар кивнул в сторону лагеря, где на крыльце лавки переминались с ноги на ногу соискатели, готовые безропотно терпеть дождь, доказывая нанимателям свою выдающуюся стойкость.

– И все же находятся люди, кому такая работа очень даже нужна.

– И с каждым днем их все больше, – кивнул Генрисон. – Так и сыплются с вагонов, идущих через Уэйнсвилл, что твои блохи с гончей.

– Едут и едут изо всех мест, – согласился Росс. – Раньше я думал, что людям нигде не живется так тяжело, как в наших холмах, но нынешняя депрессия, похоже, разнесла беду по всей стране от края до края.

Несколько минут мужчины молчали. Росс продолжал мрачно разглядывать свою мокрую самокрутку, а Снайпс соскребал грязь с некогда пестрого комбинезона, пытаясь очистить хоть небольшие участки ярких красок. Стюарт достал карманную Библию, которую берег от дождя, оборачивая квадратным лоскутом клеенки. По мере чтения губы у парня шевелились, складывая слова.

– А что, как там дела у Макинтайра? Стало ему получше? – спросил Данбар, когда Библия была аккуратно завернута в клеенку и возвращена в карман.

– Ничуть не бывало, – вздохнул Стюарт. – Его благоверная засунула мужа в больницу для нервических, и там решили, что Макинтайра следует глушить электрическим током. Чем какое-то время и занимались.

– Электрическим током? – вскинулся Данбар.

Стюарт кивнул.

– Уж так решили врачи. Говорят, это новое слово медицины, в Бостоне и Нью-Йорке все от него в полном восторге. Короче, взяли парочку проводов вроде тех, что торчат из аккумуляторов в машинах, подцепили их к ушам Макинтайра и пустили ток.

– Господи помилуй! – ахнул Данбар. – Кто он им, человек или лампочка?