Серена

Медсестра закрепила на лице Серены марлевую маску и капнула хлороформа на ткань. Санитар подкатил металлический столик к каталке больной и откинул белую хлопчатобумажную салфетку; блеснула стерилизованная сталь. Пембертон смотрел, как врач поднимает скальпель и вскрывает тело Серены – от лобка до пупка. Снова сдавил в пальцах грушу насоса, когда правая рука врача скрылась в сделанном разрезе, на мгновение приподняла багрово-синюшную пуповину, а затем опустила ее на место. Потом врач погрузил обе руки в живот Серены и вынул оттуда нечто серое и вялое, созданное, казалось, не из плоти, а из мокрой глины. Кровь, измазавшая тельце, служила единственным намеком на возможное присутствие в этом скользком комке какого-то подобия жизни, хотя бы в прошлом. Пуповина свернулась петлей на груди плода; Пембертон не знал, соединена ли она еще с Сереной.

Несколько секунд доктор пристально разглядывал ребенка. Затем, отвернувшись, передал его санитару.

– Положи туда, – велел старик, махнув на стоящий в углу палаты стол.

Прежде чем вновь заняться Сереной, врач поинтересовался у медсестры, сколько крови успел перекачать Пембертон.

– Больше пятисот кубиков. Попытаться остановить его?

Врач покосился на Пембертона; тот молча помотал головой.

– Пожалуй, не стоит. Ему скоро не хватит сил сжать грушу – или же он потеряет сознание.

Пока врач зашивал кожу больной темной нитью, Пембертон повернул голову, чтобы взглянуть на жену. Слушал ее тихие вдохи и вторил им сам. У него кружилась голова, и он уже не мог сосредоточиться на времени или следить за разговором врача и медсестры. На игровую площадку у школы выбежала новая стайка учеников, хотя и эти крики вскоре стихли, сменившись тишиной. Пембертон попытался еще раз сдавить резиновую грушу, но уже не смог сомкнуть на ней непослушные пальцы. Он не переставал вслушиваться в их с Сереной единое дыхание – даже когда у него из руки вытащили иглу, а колеса каталки Серены скрипнули, отъезжая в сторону.

В себя Пембертон пришел на все той же каталке. Над ним нависал врач, чуть поодаль стоял санитар.

– Давайте мы поможем вам подняться, – предложил врач, и заботами обоих Пембертон сумел усесться.

В палате на мгновение стало темно, но затем свет вернулся.

– Где Серена? – Слова вырвались с трудом и хрипом, словно он молчал уже несколько дней. При этом Пембертон смотрел на часы, к стрелкам которых постепенно возвращалась четкость. Будь на стене заодно и календарь, он постарался бы определить и день, и месяц. Зажмурившись на секунду, Пембертон сжал переносицу большим и указательным пальцами; когда же он вновь распахнул глаза, все вокруг более-менее прояснилось.

– Где Серена? – повторил он вопрос.

– В другом крыле.

Пембертон ухватился за край каталки и приготовился было встать, но санитар помешал, опустив ему на колено тяжелую крепкую ладонь.

– Она жива?

– Да, – кивнул врач. – У вашей жены прекрасная конституция, так что, если не случится ничего непредвиденного, она вскоре поправится.

– Но ребенок мертв? – уточнил Пембертон.

– Да, и позже я хотел бы обсудить с вами обоими еще кое-что.

– Говорите сейчас.

– Проблема в матке вашей жены. Шейка разорвана.

– И что это означает?

– Что она больше не сможет иметь детей.

Несколько секунд Пембертон молчал.

– Ребенок. Какого пола он был?

– Мальчик.

– Если бы мы приехали раньше, он мог бы выжить?

– Это уже не имеет значения, – пожал плечами врач.

– Имеет, – возразил Пембертон.

– Да, ребенок, вероятно, выжил бы.

Санитар и старый врач помогли Пембертону встать с каталки. Палата несколько секунд раскачивалась, но затем пришла в норму.

– Вы отдали много крови, – заметил врач. – Даже слишком много. Не будете осторожны в движениях – потеряете сознание.

– В какой она палате?

– В сорок первой, – ответил врач. – Санитар может вас проводить.

– Сам найду, – сказал Пембертон и медленным шагом направился к двери, мимо стола в углу, где уже ничего не лежало.

Из приемного отделения он вышел в коридор. Два крыла больницы соединял вестибюль, и, проходя через него, Пембертон увидел Кэмпбелла, который сидел у двери. При приближении хозяина управляющий поднялся со стула.

– Оставь здесь машину и поезжай в лагерь, – распорядился Пембертон. – Убедись, что все бригады заняты работой, а потом заскочи на лесопилку и проверь, все ли в порядке.

Кэмпбелл вынул из кармана ключи от «паккарда» и вручил их Пембертону. Только когда тот повернулся, чтобы уйти, управляющий поинтересовался:

– Если кто-нибудь спросит, как себя чувствуют миссис Пембертон и ее малыш, что мне отвечать?

– Что у миссис Пембертон все будет хорошо.

Кэмпбелл кивнул, но не сдвинулся с места.

– Что-то еще?

– Доктор Чейни, – пояснил управляющий. – Мы вместе с ним приехали в город.

– И где он сейчас? – спросил Пембертон, стараясь держать голос ровным.

– Не знаю. Сказал, отлучится за цветами для миссис Пембертон, да так и не вернулся.

– Давно это было?

– Почти два часа прошло.

– У меня есть к нему дело, которое я постараюсь уладить позже, – сообщил Пембертон.

– Не у вас одного, – хмыкнул Кэмпбелл, поворачиваясь, чтобы открыть дверь.

Пембертон удержал его, крепко сжав плечо: