Сестра Харуна ар-Рашида

отсутствующий, в позе — почтительность. Барра, та более

всего походила на бывшую рабыню: немолодая, усталая,

похоже, что из вольноотпущенниц...

Прямо перед сейидой, спипои к двери, сидела еще од¬

на женщина.

«Атба! Ты тоже здесь?! — едва не вскрикнул Абуль

Атахия. — Пытаешься утешить госпожу? О, аллах, я ни¬

когда не видел тебя с иеиокрытой головой! Черные волны

пышпых волос... Как бы хотел я их поцеловать! Десяток

косичек, и на конце каждой пробитая с края золотая

монетка или просверленный камешек-самоцвет. На ногах

твоих розовые шальвары, расписанпые золеными побегами,

вокруг шеи ожерелье, руки унизаны суварами и думлюд-

жами».

Сердце Абуль Атахии билось так сильно, что казалось,

вот-вот его удары будут услышаны в комнате; от неудоб¬

ной позы ньтла спина. Он затаил дыхание, переступил

с затекшей ноги на другую и стал прислушиваться. По¬

началу различал отдельные, громче сказанные слова, за¬

тем обрывки фраз, и наконец ничто уже по ускользало от

его обострившегося слуха.

—      Тебе не грозит опасность, ссйида!—убеждала

Атба.— Уверяю тебя!

—      Не могу я, поверь, не могу!

—      Прошу тебя, пе расстраивайся!

—      Что-то подсказывает моему сердцу — я вижу сыно¬

вей последний раз.

—      Не приведи аллах, сейида! — воскликнула Атба, и

косички ее задрожали.— Ведь ничто пе изменилось. Раз¬

ве Риаш не явится сюда по первому твоему зову? Наступит

день, аллах милостив, когда ты не будешь больше разлу¬

чаться с детьми!

—      Этому никогда не бывать, — грустно покачала голо¬

вой женщина. — Я чувствую, что последний раз в жизни

обнимаю их, целую, прижимаю к груди. — Она умолкла,

вытащила шелковый платочек, обшитый парчовыми нитка¬

ми, вытерла слезы и затем проговорила: — Ты же знаешь,

в руках моего брата-тирана всесильная власть, нет в его

сердце места ни жалости, ни состраданию. Пусть вокруг

гибнут от голода и жажды, тают от любви — ему пи до кого

пет дела. Он требует лишь исполнения своих желаний.

—      Увы, сейида, — громко вздохнула Атба, — все муж¬

чины одинаковы. Они господа положения, и они любят

себя куда больше, чем нас. Им дозволено то, что нам

запрещается. Мужчина имеет несколько жен, забавляется

с рабынями и наложницами. А бедная женщина пе впра¬

ве даже выйти замуж за того, кого любит...

—      И все же ты не найдешь ни одного «господина поло¬

жения», который поступал бы так же, как мой тиран, да¬

ром что он мне родной брат,— возразила ее собеседница.—

В целом мире нет женщины несчастней меня! Брат выбрал

мне мужа, устроил брак, отдал в жены, но запрещает то,

в чем аллах не отказывает самым ничтояшым своим созда¬

ниям. Разве это не позор, не насилие? Под страхом смерти

нам запрещено встречаться наедине. А сам он, ты знаешь,

развлекается как только может, окруженный во дворце

толпами рабынь, привезенных со всех концов света!

Она заплакала. Глядя на нее, начали всхлипывать

оба мальчика. Атба тоже едва удерживалась от слез. Но

она взяла себя в руки и проговорила:

—      Да храпит аллах эмира правоверных, сейида! Он

возражает против твоего фактического замужества не по¬

тому, что визирь недостоин тебя как человек, как муж¬

чина. Нет, у него недостойная кровь! Именно кровь. Ты

дочь халифа, сестра халифа, прямой потомок пророка Му¬

хаммеда. Ты должна хранить кровь незапятнанной. Ну

разве тебе подобает иметь наследников от визиря? В об¬

щем понимании он вольноотпущенник, перс. Посмотри,

сколько вокруг кровосмесительных связей! По мнению эми¬

ра правоверных, тебе надлежит сочетаться законным бра¬

ком с хашимитом, твои наследники должны иметь чистую

кровь. Харун ар-Рашид запретил фактическое замужество

лишь из уважения к твоему высокому происхождению.

—      Какие ты говоришь глупости! Перестань, как уче¬

ник, твердить урок, заученный с чужих слов. Хочешь

внушить, будто я неправа? Напрасно стараешься! Если

братец считает, что ребенок, зачатый от вольноотпущен¬

ника, опозорит халифат, почему же он сам нажил с рабы¬

ней сына и возвысил его до звания второго престолона¬

следника? Почему? А? Почему не довольствуется закон¬

ным браком ну хотя бы с дочерью моего дяди Зубейдой?

Кстати, он утверждает, что любит ее. Хороша любовь, не¬

чего сказать! Моим братцем владеют дикие страсти. Он

погряз в разврате. Никто не в силах его удержать. Я жен¬

щина, и поэтому он считает нужным тиранить меня. Да

что там еще говорить — он тиранит всех!

Абуль Атахия почувствовал, как у него взмокла спи¬

на. Перед ним находилась Аббаса, родная сестра Харуна

ар-Рашида. Из-за двери доносились слова, за слушание

которых полагалась страшная казнь.

—      Среди хашимитов, за которых ты ратуешь, нет ни

одного, равного визирю, — продолжала Аббаса, обнимая

детей. — Почему он запрещает мне видеться с ним? Разве

позволительно так относиться к замужней сестре? Но я на¬

рушаю этот запрет и впредь буду нарушать, несмотря на

угрозу смерти! Я люблю ето! Понимаешь, люблю! У нас

двое сыновей. Наша любовь не преступление, хотя нам и

приходится таиться от всех. О, когда кончится эта пытка!

Скажи, когда? Мне надоело дрожать при мысли, что наша

тайна может быть раскрыта!

Глава VII

АББАСА

Ноги у Абуль Атахии подкашивались, тело бил озноб.