Сестра Харуна ар-Рашида

гое на уме было! Я обвиняю тебя в умышленном прелю¬

бодеянии. Как ты, дочь потомственного халифа, могла

сойтись с вольноотпущенником?

—      Сойтись, ты говоришь? Он мой муж! Я чиста пред

аллахом! Послушай, брат...

—      У тебя нет больше брата! Слышишь, нет! Ты пре¬

дала интересы нашего рода. Я обвиняю тебя в незакон¬

ном сожительстве. Оно порочит любую женщину и сто¬

крат — женщину благородной крови. О несчастная! Наро¬

див кучу детей, ты воочию доказала, что грешна, выста¬

вила свой грех на общее посмеяние!

В душе Аббасы будто что-то надломилось. Стоило ей

услышать о детях, вспомнить о Хасане и Хусейне, о том,

что они сейчас беззащитны, как храбрости ее будто и не

бывало. Аббаса упала на колени, руки сами собой про¬

стерлись для молитвы.

—      О аллах, будь милосерден! Взываю к тебе, аллах!

А ты, брат, ты отказываешься от меня? Отказываешься?

Харун ар-Рашид удовлетворенно откинулся назад.

—      Наконец-то я дождался, что ты заплакала! Я счаст¬

лив. Твои слезы — еще одно доказательство преступления.

Мне все не верилось. Теперь я знаю — это правда. Но по¬

чему ты созналась? А? У тебя нет иного выхода! Хочешь

слезами выклянчить прощение.

Будто ожегшись, Аббаса отдернула руки и вскочила с

колен. Глаза мгновенно просохли.

—      Я не нуждаюсь в твоем прощении! На моей сторо¬

не закон, и я требую его соблюдения. Я тебе не рабыня и

не наложница.

—      Это еще что за новости?!—прохрипел Харун ар-

Рашид, выпрямляясь.

—      Ах, ты не понимаешь, мудрейший из мудрейших!

Придется разъяснить тебе, ничего не поделаешь. Ты соб¬

ственноручно подписал брачный договор, я — супруга ви¬

зиря, и об этом знает весь Багдад.

—      Ты забыла условие, при котором был составлен

дого...

—      Оно нигде не записано, мудрейший из мудрей¬

ших,— перебила Аббаса,— и потому не имеет силы закона.

—      Ха, ха, ха! Благодарствую, прелюбодейка! Я любил

тебя и твоего визиря больше всех на свете. Теперь я не¬

навижу вас обоих сильнее, чем кого бы то ни было рань¬

ше! Теперь я понял, как нужно с тобой обращаться. Ты

получишь по заслугам! Знай, законы пишутся для того,

чтобы держать народ в подчинении. А халифам законы не

нужны.

—      О мудрейший из мудрейших, уж не забыл ли ты

об аллахе? Аллах превыше халифов. Можно идти против

законов, смеяться над ними, но никто не может идти про¬

тив аллаха, никому не дозволено смеяться над всемило¬

стивым и всемогущим!

Глава LX

БРАТ И СЕСТРА

Привыкший считать себя непреложным блюстителем

правды, Харун ар-Рашид не переносил, когда оспаривали

его мнение. Для чего созданы придворные? Чтобы испол¬

нять малейшие халифские желания. Для чего существуют

подданные? Чтобы верить халифу, Аббаса пытается дока¬

зать, что он неправ. Тем хуже для нее. Нет правды вне

халифа и кроме халифа. Эмир правоверных — единствен¬

ный носитель земной правды; пора бы знать об этом!

Он передернул плечами и проговорил:

—      Тебе известно, что ждет того, кто идет против меня?

—      Можешь проклясть меня, это твое право! — вырва¬

лось у Аббасы. — Я утверждаю и буду утверждать, пока

бьется мое сердце: я и Джаафар живем по закону, он не

соблазнял меня и не обманывал.

—      Несчастная! Ты любишь его! — В исступлении Ха¬

рун ар-Рашид чуть было не кинулся на сестру.

—      Да, люблю! Он достоин любви! Это замечательный,

благородный человек! — бросала она короткие гордые фра¬

зы. И вдруг залилась густым румянцем: согласно бытовав¬

шим порштиям, говорить вслух о любви считалось непри¬

личным.

Об этом же, заметив ее смущение, подумал и Харун

ар-Рашид. И тотчас использовал его.

—      Как ты смеешь болтать о своих чувствах? — вос¬

кликнул он, пытаясь сломить упорство сестры.— Оставь

свои грязные признания! Как низко ты пала!

—      Нет визирю равных в мире! Выше его один эмир

правоверных! — с жаром воскликнула Аббаса.

—      Твой любовник — всего лишь вольноотпущенник,

таким он останется до самой смерти. Впрочем, ждать

осталось недолго...

—      Отнесись к нему справедливо! Сохрани Джаафару

жизнь, его жизнь нужна халифату!

—      Никому она не нужна! Так же, как и жизнь ваших

ублюдков! — выкрикнул он в ярости.

—      Ты хочешь убить моих мальчиков?! — В ужасе Аб¬

баса схватилась за голову и почувствовала, как силы по¬

кидают ее. — Невинных крошек, еще не познавших сла¬

дости юношеских лет? О, аллах! Мои дети! Харун, пощади

их! Пощади! Ты сам отец! Зачем ты меня мучаешь, свою

Аббасу? Вспомни наше детство! Как мы вместе играли в

шаха и шахиню, как бросали маленькую гуру!

Какое-то мгновение он колебался: сестра вымаливает

прощение, гордыня ее усмирена.

—      Вспомни наших бедных родителей, да будет земля

им пухом! — уговаривала Аббаса. — Хоть ради них

смилуйся! Вспомни мать!

Неожиданно жажда мщения снова нахлынула на Ха-

руна ар-Рашида.

—      Родителей? — переспросил он, доводя голос до ис¬

ступленного крика. — Да как ты смеешь вспоминать о

них?! Ты преступница, запятнавшая добрую память

предков! Завтра весь халифат узнает о позоре нашего рода.

Дурные слухи, как тени, поползут по Багдаду. Их не

остановить заставами стражников. Я халиф, и честь для

меня важнее родства. Она требует кровной мести!