Сестры из Версаля. Любовницы короля

Однако же я согласна с ней, что Людовику следовало бы отправиться на фронт и командовать войсками. Подальше от влияния Морпа. И, несмотря на то, что он был несколько слаб и нерешителен, я искренне верю, что у Людовика задатки великого мужчины. Последнего короля, которого отождествляли с Аполлоном, называли «король-солнце». Все не могу решить, какой бы эпитет подобрать для Людовика. Может быть, Король-Воин? Или Зевс, Король Королей? Зевс, Убийца австрийцев?

Я рисую Людовику картину того, как он въезжает на поле битвы, поднимает за собой войска, поддерживает их своим присутствием, стирая тем самым память о горьких поражениях Франции в Деттингене в прошлом году.

– Серьезное начинание, – бормочет он. – Провиант, мебель, белье, утварь – все нужно привезти. Чашки. Огромное количество пудры, чтобы всех припорошить. Я имею в виду волосы. А не порох для пушек, хотя и его нужно привезти. Если поеду я, многие будут настаивать на том, чтобы ехать со мной, и всем нужно будет создать условия, подходящие им по рангу. Сложная задача. И будет дорого. Очень дорого.

– Нет ничего невозможного, дорогой мой. Нужно сделать так, чтобы с вами поехала лишь небольшая компания. Это ведь не прогулка за город. Нужно жить, как живут генералы. Ноай и ему подобные. Они же как-то обходятся без свиты.

Он качает головой и машет в сторону вышитого экрана (подарок от его младшей дочери), из аббатства, где девочки сейчас воспитываются. Экран расшит четырьмя фигурами в коричневых юбках, из которых каждая последующая меньше предыдущей. Подарок невероятно нравится Людовику.

– Кроме того, скоро привезут домой моих дочерей, я буду здесь, когда они вернутся.

Жаль, что маленькие принцессы не могут оставаться в Фонтевро; здесь, в Версале, у него и так живут две дочери и дофин, и он слишком много времени проводит с детьми. Само собой разумеется, что меня они терпеть не могут: я бы не хотела, чтобы к этой группе недовольных присоединилось еще четыре обиженных личика.

В прошлом месяце мы посетили Парижскую оперу, и Людовик удивил меня, предложив, чтобы компанию нам составили две его старшие дочери (те, которые еще не замужем, но и в монастырь не отправились). Это был смелый, но невероятно глупый поступок, потому что окружающие судачили только о нас. Я понимаю, что Людовиком двигали благие намерения: он очень любит своих дочерей, почти так же сильно, как он любит меня. И я отдаю себе отчет, что он был бы чрезвычайно рад, если бы мы поладили.

Стоит ли говорить, что плакса Генриетта и ледышка Аделаида не проявили особой приязни ко мне. Аделаиде всего двенадцать, но она уже не дитя, и, казалось, недовольство сочится из каждой поры ее маленького тельца. Генриетта, по крайней мере, учтива и в конце последнего акта была так же восхищена музыкой, как и мы с королем. Она была не в силах сдержать свой восторг: напевала арии и обсуждала сюжет всю обратную дорогу. Но на следующей неделе она опять держалась со мной так же холодно, как и ее сестра.

Им нужно отсюда уехать и выйти замуж. Если бы принц Карл мог избавиться от этих ужасных протестантов и заявить свои притязания на Британский престол, он стал бы подходящим мужем для Генриетты. Я побуждаю Людовика поддержать рискованную затею Стюарта, но он не проявляет должного энтузиазма. Правда, французский флот помог Карлу в феврале в его неудачном вторжении в Англию, но сейчас Людовик настаивает на том, что для нас важнее всего – Австрия.

И, как ни крути, было бы удачно, если бы Генриетта отправилась в Англию. Несколько лет назад она безумно влюбилась в герцога де Шартреза, родственника короля, но Флёри был категорически против, поскольку этот брак закрепил бы могущество Орлеанской семьи. В прошлом году герцог женился, и с тех пор Генриетта вся в слезах. Да, Генриетта должна отбыть в Англию, а потом Аделаида могла бы отправиться в Сардинию или куда-то в еще более отвратительное место, поскольку я ее особенно недолюбливаю. Но если приедут эти четверо, пройдет еще лет десять, прежде чем они все покинут родительский дом.

Я бормочу слова одобрения его идее привезти домой дочерей и покрываю его грудь легкими поцелуями. Мы в постели вдвоем, скрылись в личных покоях, на самом верху дворца, над официальными королевскими апартаментами и огромными залами приемных покоев. Людовик эту комнатушку, декорированную всеми оттенками зеленого и золотого, устроил специально для нас. Окружил наше гнездышко буфером пустых комнат, отгородив нас импровизированным коконом от остального дворца.

Очень отдаленно, откуда-то снизу, доносятся звуки просыпающегося Версаля – дворец пробуждается, чтобы прожить еще один день. Лязгают железные ворота, слышен грохот цепей, когда опускают канделябры, чтобы зажечь свечи, топот ног по гравию во дворе. В полусне мы чувствуем, как до нас доходит свежий запах воска, которым натирают полы. Скоро я удалюсь к себе, а Людовик спустится в королевские апартаменты для официального пробуждения.

– Вы могли бы стать Королем-воином!