Сети города. Люди. Технологии. Власти

Хотя «Северную долину» регулярно ругают за отсутствие границ между публичным и приватным пространством, а жителей считают безразличными к жизни района анонимами[536], социальные сети позволяют добиться баланса между вовлеченностью в общение с окружающими и сохранением частной жизни. Говоря словами Джекобс, на базе инфраструктуры «ВКонтакте» происходят мимолетные публичные контакты, «в большинстве своем случайны[е], в большинстве своем связанны[е] с заботами дня, неизменно дозируемы[е] самими участниками, которым никто ничего не навязывает»[537]. То есть социальная сеть позволяет гибко настраивать уровень вовлеченности в публичные соседские взаимодействия. Можно безмолвно наблюдать за происходящим на гибридном тротуаре, можно выражать поддержку и ставить лайки, можно писать комментарии, встраиваться в существующую дискуссию или создавать свою постами, можно переходить от онлайн-обсуждений к офлайн-действиям. Можно отвечать в удобное время, поскольку социальная сеть предполагает асинхронную вовлеченность участников дискуссий. Разговор можно переносить в личные сообщения, игнорировать собеседников и даже блокировать их, внося в черный список. Кроме того, устройство социальной сети с ее возможностями смотреть профили людей и оставленные ими ранее цифровые следы, позволяет «какое-то отношение сложить [о соседях] по группе» (Наталья, интервью), то есть сформировать ожидания и доверие. «Примелькавшийся» онлайн-персонаж, активный пользователь форума, «больше вызывает доверия» (Евгения, интервью). В итоге контакты выходят за пределы онлайн: соседи встречаются для обмена вещами или услугами, на улицах района люди «узнают, подходят, здороваются» (Евгения, интервью). Гибридный тротуар, таким образом, поддерживает социабельность и публичную жизнь района.

И в Гринвич-Виллидж, и в «Северной долине» тротуар выполняет важнейшие функции упорядочивания общественной жизни, но является ли он пространством, способствующим возникновению гражданского и политического действия? Джекобс не дает конкретных примеров политического вовлечения жителей района, но, как отмечает Эш Амин[538], концептуально она стоит в одном ряду с В. Беньямином, Г. Зиммелем, Л. Мамфордом, А. Лефевром, Р. Сеннетом, Ш. Зукин и другими, кто указывает на то, что соприсутствие и свободное общение людей в общественном пространстве учит терпимости и уважению по отношению к другим, а также способствует развитию интереса к поддержанию общего блага и участию в гражданской и политической жизни. В то же время Эш Амин проблематизирует положение о том, что «физические и социальные динамики публичных пространств играют центральную роль в формировании публик и публичной культуры»[539]. Общественные пространства, заявляет он, не связаны с политическим действием напрямую: городские места встреч – это только одна из многих точек формирования политического. Городские планировщики неоднократно предпринимали попытки строить и управлять общественными пространствами так, чтобы они способствовали социабельности и гражданскому вовлечению, производными от столкновений между незнакомцами. Но проектировать подобные непредсказуемые процессы весьма сложно, поскольку они слишком сильно зависят от опыта, поведения и ожиданий людей. Более того, даже насыщенные взаимодействиями незнакомцев инклюзивные улицы – недостаточное условие для развития гражданского и политического участия, утверждает Амин, – равно как и уровень коллективной эффективности соседства не всегда напрямую связан с реальным коллективным действием[540].