Сети города. Люди. Технологии. Власти

Капиталистический город предоставляет некоторые возможности для политики. По логике теоретиков, в нем должны проводиться переговоры по поводу гражданства – конвенциональные политические уличные акции, в процессе которых правительству выставляются конкретные требования, чаще всего артикулированные в терминах прав человека. Тем не менее вместе с инерционной госбюрократией, использующей цензуру для контроля публичности (в полной степени мы испытываем этот эффект с середины 2000‐х годов), инертными оказались и постсоветские граждане, скептичные в отношении уличной борьбы за права[659]. Информанты видят в политических уличных акциях ЛГБТ все ту же демонстрацию, ритуально выражающую верность партийной линии:

Отношение, в общем, в обществе скорее нейтрально-отрицательное, в силу непонятных и шокирующих действий ЛГБТ-сообществ… попытки провести гей-парады, протесты по поводу признания гомосексуальных браков и так далее. Мне как гею абсолютно наплевать на гомосексуальный брак и прочее, что добивались сообщества, для меня ЛГБТ-протесты неактуальны! (1971 г. р.).

Они предпочитают другую форму политики, политику параллельных пространств. Однако рынок решил задачи КПСС в том смысле, что превратил городские пространства в не-места, не оставив альтернатив. Новые капиталистические отношения вкупе с государственной политикой сексуальной анорексии, вновь актуализированной законом о запрете «пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений», трансформировали постсоветский город так, что политике в нем места почти не находится – в том числе привычной гражданам «тихой» политике. И тем не менее есть место, где политическое участие обеспечивается в некоторой степени: советская «плешка» стала виртуальной. В современной России параллельное политическое пространство ЛГБТ – это пространство интернета.

Виртуальная «плешка»

Квир-политика в современной России перемещается из города в интернет из‐за доминирования властных институтов в городской среде: цель при этом – вести политику в безопасном параллельном мире. Политический конфликт в интернете осуществляется и разрешается проще, чем в непосредственных интеракциях на улице. Так, информант, настроенный против «гей-парадов», отчетливо выражает политическую позицию в своих идеологических спорах во «ВКонтакте»:

Лишь только одна православная семья у меня сохранилась. Православных мне… я вынужден был «отстрелить» всех, ну, то есть они первые начали на меня нападать, и я по большому счету ничем не занимался, кроме того, что очередные акты нашего правительства перепащивал в социальные сети на свою страничку, но тут же получал их гневные комментарии, да, и горячие слова поддержки, и «отстрелил» всех (1974 г. р.).

В данном случае «отстрел» – это удаление из списка «друзей» в результате острой политической дискуссии. Логика развития гомосексуальных интернет-пространств схожа с историей субкультурных городских пространств в том смысле, что они появились как возможности для поиска сексуальных партнеров: «Со мной не особо знакомились. Ну вот, ну, а потом появился интернет, и жизнь зацвела в радужном цвете. Знакомства и отношения разные» (1980 г. р.). Известное правило – «если никого не знаешь в городе, ступай к бабе Лене» (1978 г. р.), – означающее, что на любой постсоветской площади вокруг памятника Ленину организована гомосексуальная «плешка», действует теперь и для онлайн-«плешек». В новом городе – открывай «ВКонтакте» или «Гриндр». Даже если сегодня их политические возможности заключаются скорее в потенциале, чем в актуально происходящей политической борьбе, логика использования интернета разворачивается в сторону к политическому; так и на заре СССР городские места для гомосексуальных встреч были политизированы. Возобновление анорексичного режима сексуализированного гражданства только усиливает эту тенденцию.