Сети города. Люди. Технологии. Власти

Существование такого рода поверхностных пространств показывает, как государство с изрядным постоянством производит исключения из правил[448]. Исключения основаны на установлении границ – проведении политических или социальных демаркационных линий – которые позволяют разделить легальное и нелегальное в городском пространстве, хотя и весьма условно[449]. Статус нелегальных работников присваивается уличным торговцам Сводом нормативно-правовых актов Белу-Оризонти. Свод образует одно из оснований «города как формы», действуя как биополитический диспозитив. За счет неоднозначных правил он способствует прекаризации положения[450] уличных торговцев, ограничивая их возможность находиться в определенных городских пространствах, нередко лишая их правовой защищенности. Некоторые продавцы рассказывали мне о случаях, когда городские надзорные органы – печально известные «проверяльщики» – отбирали у них сим-карты, и о постоянном притеснении со стороны этих служб разной степени жесткости. Неопределенность положения, незащищенность погружают уличных продавцов в состояние, близкое к «голой жизни» – жизни, сведенной к выживанию, к поддержанию себя как биологического организма[451]. В случае продавцов сим-карт «город как форма» образуется и установками властей, которые исторически способствовали эксплуатации и пространственной сегрегации трудящихся. Особую роль в управлении городским пространством в Бразилии играет расовая логика, определяющая, кто имеет право находиться в определенных пространствах или свободно перемещаться по городу[452].

Расизм в Белу-Оризонти – жестокая реальность, проявляющаяся и выражающаяся в различных формах в обыденной речи и повседневной жизни. Как шутит Изабелла, двадцатисемилетняя чернокожая продавщица сим-карт: «В Бразилии волосы, развевающиеся назад, – это шаг вперед». Чернокожих бразильцев, среди прочего, выделяет курчавая шевелюра (которая не может свободно развеваться), столь отличающаяся от длинных прямых волос потомков смешанных браков. Эта фраза прекрасно выражает множественные основания для навешивания расовых ярлыков, посредством которых государственная власть и другие слои общества классифицируют и угнетают беднейшие слои чернокожего населения. Расовая логика пространственной исключенности ограничивает уличных торговцев в их перемещениях по городу, сокращает возможности пользования публичными пространствами. Жуан, продавец сим-карт тридцати с небольшим лет, вспоминает случаи расовой дискриминации со стороны властей:

Не помню, четыре или пять раз меня останавливала полиция… Они проверили по картотеке в участке и, слава богу, ничего не нашли на меня. Почему, на мой взгляд, так произошло?.. Большинство раз, когда меня задерживали, они делали это так, будто я бомж, они так и говорили: «Руки вверх, бомжара!» И я думаю, они это не просто так говорили… Я видел, как полицейские избивали людей на улице… И что-то мне подсказывает, что дело было в цвете (кожи).

Расовые дискурсы и юридические инструменты, усиливая прекаризацию отдельных групп трудящихся, создают условия «голой жизни». В этом процессе производство пространства и его внутригородских барьеров играет ключевую роль. Как отмечают Меццадра и Нильсен[453], создание границ и производство «голой жизни» напрямую отвечают капиталистическим потребностям в накоплении стоимости, способствуя умножению труда, от которого зависит извлечение прибыли. Исторически конкретный анализ отношений между новыми формами прекарной занятости и стихийными пространственностями внутри определенных социальных формаций – отношений между «городской формой» и «городом как формой» – составляют фундаментальное измерение изучения цифрового капитализма. В Белу-Оризонти цифровое угнетение образуется созданием новых видов трудовой деятельности, нестабильных информационных рынков и конкретных форм пространственной организации, необходимых для циркуляции стоимости.