Сети Вероники

Алеся именно так и думала. Может, не с наручниками… Но не зря же протокольный тип пообещал нарушить его планы.

– Поехали со мной в деревню? Я как раз на неделю еду.

Этих слов не было у нее в голове – она услышала их уже произнесенными.

Женя смотрел на нее ледяными глазами, в которых не было холода. Что он думает о ней сейчас?.. Алеся не знала.

– Спасибо.

В его голосе не послышалось ничего тайного, неясного, многозначительного. Он сказал то, что сказал. Только непонятно, согласился или отказался.

– Сегодня вечером, – уточнила Алеся.

– Поездом?

– Да.

Женя достал айфон, открыл сайт железной дороги и сказал:

– Билетов до Пинска полно.

– У меня уже есть.

– В каком вагоне?

– В пятом.

– В пятом тоже полно, – сообщил он, глядя на экран.

– Обычно все перед выходными едут, – объяснила Алеся. – А сегодня среда.

– Спасибо, – повторил он. – Что-нибудь купить с собой? Пока ты на работе.

– Я уже все купила.

Это напоминало разговор супругов с двадцатилетним стажем. Но дистанция между ними не исчезала. Она установилась с самого начала, эта странная дистанция, в которой не было ни осторожности, ни страха, и в естественности своей не исчезла бы, пожалуй, даже если бы они полетели вместе на Марс. Такие уж они люди, наверное. Ну, хорошо, что оба.

– Ты с работы прямо на поезд? – спросил Женя.

– Забегу домой за чемоданом.

– Позвони тогда мне в дверь. На вокзал вместе поедем.

В будничности его слов было счастье. Во всяком случае, Алеся так почувствовала.

– В восемь часов позвоню, – сказала она.

Глава 6

Август казался преисполненным изобилия даже в такой скудной местности, как Полесье.

– Что же здесь скудного? – удивился Женя, когда Алеся сказала ему об этом. – Луга заливные, река. Не хуже Нила, скажу тебе. Мне, во всяком случае, на теплоходе тоже орать хотелось, как тебе в Египте.

Алеся вспомнила, как всю речную дорогу от Пинска до Багнич они стояли вдвоем на корме маленького теплохода, Женя смотрел на берега, заросшие травой так, что вода между ними казалась зеленой, и невозможно было понять, о чем он думает, и хотелось ей это понять.

– Может, я просто с детства усвоила, – сказала она. – Как в школе по истории проходили. Что хлеб здесь не очень-то вырастишь, и бедность поэтому. И добраться сюда нелегко, весной так и вообще без лодки никак. Люди на болоте, в общем.

– А я все с Африкой сравниваю, – сказал Женя. – И мало какая жизнь мне теперь кажется бедной. Это неправильно.

– Почему?

– Не стоит сравнивать несравнимое. Там такая нищета в некоторых местах, что приезжать можно только на работу.

– Почему?

– Из любопытства просто стыдно.

Алеся думала, он скажет, что в Африку нельзя приезжать, потому что там опасно. Его ответ удивил ее и обрадовал.

Они сидели на холме над берегом. Кузнечики стрекотали на высокой ноте, и в горячем воздухе их пение звучало пронзительно.

Сережкина макушка маячила внизу, у самой воды. Он ловил рыбу, сидя под вербой, и время от времени вытаскивал то леща, то язя. В том, что сын не оборачивается, и даже в том, как он крутит катушку спиннинга, Алеся чувствовала его настороженность. Не сильную, но все же. Родители тоже оторопели, когда вчера она приехала в Багничи с Женей. И хотя он не производил впечатление человека, с которым опасно оставить дочь и внука, их оторопь была Алесе понятна.

Но все это не имело значения. Происходящее между нею и Женей само по себе было так странно, так необъяснимо, что никакие посторонние чувства ничем этого дополнить уже не могли.

Багничский дом был не по-крестьянски просторен, родители и Сережка не занимали его полностью, и несколько комнат на втором этаже пустовали. Женя выбрал ту, окна которой выходили на Ясельду. Алеся беспокоилась, что под самой крышей ему будет жарко, но он сказал, что к жаре привык.

Ее спальня была на первом этаже, тоже окнами на реку. Вечером Женины шаги наверху не были слышны, потому что все звуки гасли в огромных бревнах, из которых больше двухсот лет назад был построен дом. Но Алесе казалось, что звуки не гаснут, а как-то меняются, и в бревнах от каждого Жениного движения возникает то ли гул, то ли трепет.

К нему она прислушивалась всю первую ночь после приезда. А вторая ночь еще только предстояла.

– Папа говорил, грибов в этом году много, – сказала она. – Если хочешь, можем пособирать.

– Конечно.

Он лежал навзничь на траве и смотрел в небо. Сухой стебель чабора зацепился за его светлые, коротко стриженные волосы. В этом было столько покоя, что у Алеси замирало сердце.

– Только завтра пойдем, ладно? – сказала она. – Сегодня Сережка так рыбой загрузит, что еще и грибы чистить я уже не выдержу.

– Рыбу и я могу почистить. Да и грибы тоже.

– Хочешь всего и сразу?

Он закинул голову, чтобы видеть сидящую позади него Алесю, и сказал:

– Так ведь местность способствует. Глаза разбегаются от возможностей.

– Ну какие здесь возможности? – засмеялась она. – Может, это потому что я не природный человек, но мне в Багничах уже через три дня после приезда всегда не по себе становится.

– Что так?

– Кажется, никого нет на белом свете.

– Да, здесь идеальное убежище.