Север и Юг

С этой минуты умный и честолюбивый джентльмен полностью посвятил себя завоеванию великолепной мисс Хейл. Он восхищался ее красотой, высоко оценивал свободу и гибкость ума, способного (так ему казалось) с легкостью охватить все, чем дорожил он сам. Огромное состояние он рассматривал лишь как составную часть великолепного образа и характера, однако в полной мере сознавал перспективы, открывающиеся перед бедным адвокатом. Рано или поздно он добъется несравненного успеха в юриспруденции и тогда сможет с процентами вернуть столь необходимые в карьере средства, которые принесет женитьба на богатой наследнице. Вернувшись из Шотландии, неугомонный адвокат уже успел съездить в Милтон, чтобы опытным профессиональным взглядом оценить недвижимое имущество мисс Хейл, и пришел к твердому выводу, что земли и здания, принадлежащие ей в этом процветающем промышленном городе, будут быстро и неуклонно дорожать. Мистер Леннокс с радостью отметил то обстоятельство, что деловые отношения между ним и Маргарет постепенно стирали болезненные воспоминания о неудачном дне в Хелстоне. Теперь он обладал неограниченными возможностями общения за пределами семейного круга.

Маргарет могла без конца слушать рассказы о Милтоне, хотя мистер Леннокс не встретился ни с одним из ее близких знакомых. Тетушка и кузина отзывались о городе с неизменным отвращением и презрением. Маргарет со стыдом вспоминала, что подобные чувства не только испытывала, но и выражала сама в первое время жизни на новом месте. Однако мистер Леннокс едва ли не превзошел мисс Хейл в высокой оценке Милтона и его обитателей. Их энергия, твердость характера, бесконечное мужество в борьбе за свои интересы, прозрачная очевидность существования вызывали у него искреннее восхищение. Он постоянно рассуждал на эту тему, не сознавая, насколько эгоистичной оставалась цель мощных усилий. Однажды Маргарет, с интересом слушая рассказ восхищенного очевидца, осмелилась указать на это обстоятельство как на грех, оскверняющий в целом благородный, достойный уважения образ. И все же, когда тема все-таки надоела мисс Хейл и на вопросы она начала отвечать односложно, Генри Леннокс обнаружил, что наблюдения и рассуждения по поводу типичных черт даркширского характера разбудили живой интерес: на щеках появился румянец, а глаза заблестели.

Вернувшись в Лондон, Маргарет немедленно реализовала одно из принятых на морском берегу решений и взяла свою жизнь в собственные руки. До поездки в Кром она так послушно следовала утвержденным тетушкой законам, как будто до сих пор оставалась испуганной девочкой, по ночам горько плакавшей в подушку. Часы серьезных размышлений оказались ненапрасными: она пришла к выводу, что должна сама отвечать как за свое прошлое, так и за будущее, и попыталась решить самую важную и самую трудную для женщины проблему: где заканчивается подчинение существующей власти и начинается личная свобода. Миссис Шоу отличалась самым легким и добрым нравом, какой только можно представить. Эдит унаследовала от матери семейные черты. Из всех троих Маргарет обладала самым сложным характером: быстрота восприятия и живое воображение сделали ее излишне эмоциональной и ранимой, а преждевременный отъезд из родного дома стал причиной чрезмерной гордости. И все же Маргарет обладала редкой, свойственной лишь детям непосредственностью и добротой, придававшей манерам неотразимую притягательность. Даже сейчас, обремененная серьезным грузом, который свет считал невероятной удачей, она сумела преодолеть сопротивление тетушки и добиться признания собственной воли. Итак, отныне Маргарет приобрела право следовать личным представлениям о долге.

— Только не упрямься, — уговаривала кузину Эдит. — Мама хочет, чтобы ты завела своего лакея, а мне кажется, что это вовсе не обязательно: уж очень много хлопот доставляют слуги. Послушайся доброго совета, дорогая: не пытайся непременно поступать по-своему. Это единственное, чего я прошу. Лакей или не лакей — только не упрямься.

— Не волнуйся, Эдит. Когда слуги уйдут обедать, при первой же возможности упаду в обморок тебе на руки. В это время Шолто решит поиграть с огнем и раскричится так, что поневоле вспомнишь о решительной женщине, готовой к любым неожиданностям.

— А ты не разучишься веселиться и шутить?

— Ни в коем случае. Напротив, теперь, на свободе, стану еще веселее.

— И будешь по-прежнему позволять мне покупать тебе платья?

— Вообще-то, я собираюсь делать это сама. Если пожелаешь, сможешь ходить по магазинам вместе со мной, но принимать решения буду я.

— О, я так боялась, что ты начнешь одеваться в коричневое и серое, чтобы скрыть грязь, принесенную из всех этих странных мест. Буду рада, если сумеешь сохранить каплю тщеславия, завещанного нам Евой.

— Останусь точно такой же, как была, Эдит, если вам с тетушкой угодно в это поверить. Но у меня нет ни мужа, ни ребенка, а значит, нет и естественных женских обязанностей, поэтому придется придумать мне какое-нибудь дело помимо выбора платьев и шляпок.