Северное сияние

Собаки продолжали бежать сквозь всё это, хвосты высоко подняты, из пастей — клубы дыма. На север, и дальше на север бежали они, пока пришел и прошел бледный полдень, и сумерки вновь окутали землю. Они остановились отдохнуть и подкрепиться между холмов, а так же выбрать направление. Пока Джон Фаа обсуждал с Ли Скорсби наилучший способ использования воздушного шара, Лира подумала о мухошпике; и она спросила Фардера Корама, что случилось с жестянкой из под табака, в которую он посадил муху.

— Коробка у меня крепко стянута, — сказал он. — Она там, на дне мешка, но смотреть там не на что; я запаял её намертво еще на корабле, как и обещал. По правде говоря, я не знаю, что с ней делать; может, мы могли бы кинуть её в кипящую шахту, чтобы успокоить. Но не волнуйся, Лира. Пока она у меня, ты в безопасности.

При первой же возможности она погрузила руку в промёрзшую ткань мешка и вынула маленькую жестянку. Даже не касаясь её, Лира чувствовала жужжание внутри.

Пока Фардер Корам говорил с другими лидерами, она отнесла жестянку Йореку Бирнисону и рассказала о своей идее. Эта мысль пришла ей в голову, когда Лира вспомнила, с какой лёгкостью он разрезал метал кожуха мотора.

Он выслушал, а затем взялся за крышку жестянки от галет и ловко свернул её в маленький плоский цилиндр. Она восхищалась его умелыми лапами: в отличие от большинства медведей у него и его сородичей был противопоставленный коготь большого пальца, с помощью которого они могли удерживать различные предметы; и у него было врождённое чувство крепости и гибкости металлов, а это значило, что ему достаточно было поднять метал один или два раза, повертеть его так и этак, и он мог провести по нему когтем по кругу, чтобы оценить, как хорошо он будет сгибаться. Именно это он сейчас и делал, выгибая края внутрь до тех пор, пока они не стали кромками, а потом сделал подходящую крышку. Он сделал две по просьбе Лиры, одну такого же размера, как и жестянка из под табака, а ещё одну достаточно большую, чтобы в ней поместилась та жестянка и немного шерсти, мха и лишайника, чтобы заглушить шум. Закрытая коробка была одного размера с алетиометром.

Дело сделано, она села рядом с Йореком Барнисоном, грызшем оленью ногу: такую мерзлую, что она была твёрдой как камень.

— Йорек, — спросила она, — тяжело жить без деймона? Тебе не одиноко?

— Одиноко? — сказал он. — Не знаю. Говорят, что холодно. Но я не знаю, что такое холод, потому что не мёрзну. Поэтому я также не знаю, что такое одиночество.

— А как насчёт свалбардских медведей? Их ведь тысячи, да? Я так слышала.

Он ничего не ответил, а разодрал ногу на двое с таким звуком, как будто треснуло дерево.

— Извини, Йорек, — сказала она. — Надеюсь, я не обидела тебя. Мне просто интересно. Видишь ли, я особенно интересуюсь свалбардскими медведями из-за моего отца.

— Кто твой отец?

— Лорд Азраэль. И его держат узником в Свельбарде, понимаешь. Думаю, Глакожеры предали его и заплатили медведям, чтобы они держали его в тюрьме.

— Я не знаю. Я не свалбардский медведь.

— Я думала, ты…

— Нет. Я был свалбардским медведем, но сейчас им не являюсь. Меня отослали в наказание, потому что я убил другого медведя. Поэтому меня лишили звания, богатства и состояния и послали жить на границе с миром людей и сражаться, когда найду работу, или выполнять отвратительную работу и топить память в чистом спирте.

— Почему ты убил другого медведя?

— Ярость. Среди медведей существует множество способов разрядки ярости друг на друге, но я потерял контроль над собой. Поэтому я убил его и был справедливо наказан.

— И ты был богатым и у тебя был высокий чин, — с изумлением сказала Лира. — Прямо как и мой отец. Йорек! После моего рождения с ним случилось то же самое.

Он тоже кого-то убил, и у него забрали всё его богатство. Хотя, это было задолго до того, как он стал узником в Свельбарде. Я ничего не знаю о Свельбарде, кроме того, что он на крайнем севере… Он весь покрыт льдом? Туда можно добраться по замёрзшему морю?

— Ни с этого берега. Море иногда замерзает к югу от него, иногда — нет.

Понадобится лодка.

— Или, может, воздушный шар.

— Да, или воздушный шар, но тогда потребуется ветер в нужном направлении.

— Он вцепился в оленью ляжку, и Лире в голову пришла дикая мысль, когда она вспомнила обо всех тех ведьмах в ночном небе; но она ничего не сказала об этом.

Вместо этого она расспрашивала Йорека Бирнисона о Свельбарде, и с нетерпением внимала его рассказам о медленно ползущих айсбергах, о скалах и плавучих льдинах, на которых лежат сотни моржей с огромными блестящими бивнями, о морях, кишащих тюленями, о нарвалах, гремящих белыми длинными бивнями над ледяной водой, об огромном суровом береге, закованном в ледяной панцирь, скалах высотой тысяча футов или больше, где гнездились и внезапно нападали отвратительные скальные приведения, об угольных и огненных шахтах где медведи-кузнецы выковывали крепчайшие листы стали и выковывали из них броню…

— Если они забрали у тебя броню, Йорек, откуда у тебя эта?

— Я её сделал сам из небесного металла в Нова Зембла. Пока у меня её не было, я был неполным.