Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Мадемуазель Эрика Й. (фамилия неразборчива) из Лунда только что прочла «Frälsningen finnes hos dig själf, eller kristendomen framställd icke som en mystisk troslära, utan som en ny sedelag» (1891, «Царство Божие внутри вас, или Христианство не как мистическое учение, а как новое жизнепонимание») и начала размышлять о словах Иисуса о том, что кесарю надо отдать кесарево. Разве это не противоречит учению Христа в целом? Не мог бы Толстой прокомментировать эту реплику в будущих сочинениях? (27.02.1900.)

«У края пропасти в ужасном отчаянии…»

У Чарльза Андерсена, тридцатилетнего датского инженера, живущего в Астории, Орегон, имелась проблема. В письме к Толстому он признавался, что уже в детстве стал «заложником чувственности – да, неестественной, животной чувственности». Две недели назад он женился на «хорошенькой невинной девушке», но уже через два дня после свадьбы был вынужден уехать в деловую поездку. Книги Толстого знакомы ему давно, но именно сейчас ему попалось новое сочинение – «The Kreutzer Sonata». И он прозрел, он понял реакцию жены в те два дня, что они провели вместе, ее ужас и страх. «Действительно ли сексу нет места в идеальном браке?» – спрашивал Андерсен в письме. И не думает ли Толстой, что, если воплощать в жизнь подобные идеалы, человечество вымрет? (19.07.1890.)657

Датчанина из Америки в беде не оставили. В письме Толстой отметил, что хотя он уже дал ответ на этот вопрос в послесловии к «Крейцеровой сонате», он готов повторить основной тезис еще раз: «Каждому мужчине и каждой женщине следует знать и верить, что для него или для нее было бы лучше оставаться совершенно целомудренными (как в браке, так и вне его) и вовсе не иметь половых сношений». Что же касается второго вопроса, то знать об этом не может никто, а кроме того, это «вовсе не мое дело»658.

Андерсен вежливо поблагодарил за ответ. Обдумав все более глубоко, он пришел к выводу, что все же не может разделить радикальные взгляды Толстого. Невозможно поверить, что «сущность или сила», заложенная в человеке как инстинкт и движитель, может нанести ему вред. И чтобы утешить Толстого, Андерсен добавил, что, как бы там ни было, «Крейцерова соната» – полезное чтение для всех молодых людей. Американское требование запретить книгу Андерсен решительно не поддерживал (24.11.1890).

Винсенс Хансен из Норы, Швеция, мечтал о целом движении, об истинном христианском коллективе в духе, описанном Толстым в «Julius och Pamphilius» (1891, «Ходите в свете, пока есть свет»). В рассказе истинные христиане создают коммуну, отказываются от светской жизни и прославляют самоотречение, братство и физический труд. Помимо меня, должны быть и другие желающие следовать за Христом, полагал Хансен и был уверен, что возглавить тех, кто хочет жить по божьим законам, должен только Толстой (июль 1891).

Ответа из Ясной Поляны не последовало, но через полгода Хансен предпринял еще одну попытку на английском языке. Тема не изменилась: последователи Иисуса должны держаться вместе, точно по примеру «Julius och Pamphilius»! За мольбами Хансена скрывались одиночество и отчаяние: «Моя душа страдает и трудится и скорее умрет, чем будет жить в конфликте с совестью. Скажите мне, как избежать презрения к самому себе и самоубийства!» Материально Хансен ни в чем не нуждался, он был отцом семейства и имел хорошо оплачиваемую работу, но ему не хватало «жизни в духе Иисуса». И если бы не семья, которая все еще жила, не ведая об Истине, Хансен бы давно уехал к Толстому (25.11.1891).

Прошло десять лет. Хансен написал снова, на сей раз по-шведски. «Благородный друг человечества с горячим сердцем!» – так начинается послание. Идеи Толстого знакомы автору еще с 1887 года. Он прочел все главные сочинения и пытался следовать им «со всею силою, на которую способна моя душа». Произведения Толстого «излучают такую мощь, что мир погибнет, если не увидит этого, поймет и начнет жить по этим законам». Хансен молит Бога, чтобы Толстой мог до последнего дыхания показывать «всемогущество своей любви». Письмо он подписал «Любящий брат» (12.10.1900).

Толстой не ответил. Но осенью 1908 года Хансен снова взялся за перо и написал на шведском языке: «Толстой – уважаемый брат!» Его благодарность «свидетелю истины» из Ясной Поляны была непоколебима, но сам он чувствовал то же бессилие, что и прежде. Странно, что он вообще еще жив. Кто же он такой? Хансен вкратце рассказывает собственную биографию: норвежец, приехавший в Швецию, когда ему было всего двадцать три, проработал на железной дороге тридцать восемь лет, сейчас ему шестьдесят два. Много раз он оказывался «на краю пропасти в ужасном отчаянии». И во всем мире не было никого, к кому бы он чувствовал такую благодарность, как к Толстому. В Толстом сила Божия. В конверт Хансен вложил собственное написанное по-шведски сочинение «Kristus eller Antikrist: Gud eller Satan» («Христос или Антихрист: Бог или Сатана») (06.09.1908).

Толстой просмотрел письмо Хансена, написал на конверте «Шведское о вере» и отложил в сторону.