Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Но Хансен не сдавался. И через полтора месяца после письма осуществил свою самую заветную мечту – без предупреждения появился в Ясной Поляне. Теперь не по личному делу. Причиной долгого путешествия стал, как мы уже знаем из предыдущей главы, суд над несколькими молодыми шведами, которых обвиняли в распространении призыва Толстого к отказу от оружия. Им требовалась помощь Толстого! Не мог бы Толстой принять решение и лично предстать перед судом в Стокгольме?

А. М. Мëмлен[?], бакалавр теологии, прочел «Réssurection» («Воскресение») с большим увлечением, но вместе с тем его симпатии к толстовству породили конфликтную ситуацию. Может ли он продолжать жить в качестве квартиранта в семье, которая не разделяет его взгляды? (30.10.1902.) Указанный адрес – Эспланадгатан, 39, Гельсингфорс – говорит о том, что его хозяином был русский полковник Павел Шабельский, адъютант Бобрикова, чей образ жизни вызывал пересуды. Несмотря на то что Толстой тоже жил в семье, которая не полностью разделяла его взгляды, и поэтому мог понять затруднительное положение студента-богослова, ответ в Гельсингфорс так и не пришел.

На Оденгатан, 2, в Стокгольме жил Михаил Леонович. С раннего возраста занимаясь саморазвитием и нравственным усовершенствованием, он хотел посвятить жизнь созданию царства Божия на земле. Но сейчас он переживал кризис. Он думал о самоубийстве и буквально «летел в пропасть». Однако вопрос, ответ на который он хотел получить у Толстого, касался не его самого, а всего человечества: «Может ли любовь действительно спасти и дать счастье человечеству, которое находится на пути к исчезновению?» А в своеобразном постскриптуме Леонович неожиданно сообщал: «Вы намного ближе к социал-демократам, чем вы думаете» (05/18.03.1906).

«Я всегда включаю Вас в мои заступнические молитвы»

Отнюдь не все были убеждены в истинности христианской веры Толстого. Многие, напротив, вслед за Святейшим синодом полагали, что еретические мысли обрекут его на вечные муки. Пассажи, которые он с легкостью вычеркивал из Евангелий, на самом деле занимали центральное место в христианстве. Этого мнения придерживались дама, подписавшаяся «Ваша заступница в Дании», еще одна датчанка Балле, де Бодиско из Швеции и Элин Йортти из Финляндии. Все они преследовали общую цель: взгляд Толстого на Иисуса следует, пока не поздно, подкорректировать.

Мадемуазель Балле из Хеллебека, Хельсингëр, прочитала книги Толстого, но не нашла ответ на главный, по ее мнению, вопрос христианства: «Croyez vous à la divinité de notre seigneur Jesus Christ, ou c’est il pour vous que le fils de l’ homme?» По-русски: «Был ли Иисус Богом или человеком?» (26.05.1891). Толстой не ответил, и Балле отправила ему то же письмо еще раз, теперь из Копенгагена (17.08.1891). Ответом снова стало молчание. Госпожа де Бодиско (Катринехольм) истово просила Толстого принять «Votre Seigneur Jesus» (02.11.1901). На ее конверте Толстой написал: «Дама. Шведка, просит меня прийти к Христу». А «Ваша заступница в Дании» прослушала лекцию о мировоззрении Толстого. В ней было много хорошего и похвального, но при этом становилось ясно, что Толстой не верит в Иисуса как сына Божьего, и это повергло «Заступницу» в глубочайшее расстройство: «Поэтому я всегда включаю Вас в мои заступические молитвы и прошу Господа нашего Иисуса вселить в Вас святой дух. Благочестивый, благородный, почтенный Отец, низко кланяюсь, целую Ваши ноги и умоляю вас верить в Иисуса Христа как сына Божьего, спасителя человечества и искупителя его грехов, и верить в Библию как слово Божие» (17.04.1904).

О том же писала на шведском и Элин Йортти. «Неизвестная, ничтожная и бедная», она тем не менее нашла в себе смелость обратиться к Толстому. Йортти, лежащую на больничной койке Новой клиники Гельсингфорса, мучило то, что Толстой не верил в Иисуса как в своего спасителя. Сама она Толстого не читала, но два ее друга рассказали ей, что для Толстого Иисус не более чем идеальный человек. К Богу приходят только через Христа, увещевала Йортти. В письмо она вложила засушенный цветок клевера (19.11.1908). На обратной стороне конверта Толстой написал «Непонятное».

Анонимный датчанин считал уместным напомнить по-французски «этому великому и знаменитом реформатору России» о том, что Иисус был спасителем (05.04.1891). Подписавшийся «Un cœur cherchant» («Ищущее сердце») вежливо благодарил за «религию и мораль», но в системе Толстого не хватало одной важной вещи, а именно убеждения в том, что Христос воскрес (май 1899). Франс Франсен из Маарслета, Дания, был более скромен. Он прочел Толстого – «Über das Leben» (1889) и «Kurze Darlegung des Evangelium» (1892) и в большинстве пунктов согласился с русским писателем. Но один вопрос оставался: может быть, Толстой все же верит в то, что все мы воскреснем, что соответствует словам Иисуса «Аз есмь воскресение и жизнь»? Сам Франсен хотел, чтобы это произошло (1892).