Читаем Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве полностью

«Письмо к шведам» увидело свет в Aftonbladet 17 февраля 1899 года под заголовком «Лев Толстой о Международном конгрессе мира». Статья без осложнений вышла в Англии и Германии, но не в России. Русская окончательная версия была опубликована в лондонском бюллетене Владимира Черткова «Листки свободного слова» (1/1899) и в «Свободной мысли» Павла Бирюкова (1/1899), издававшейся в Женеве. Позднее она вышла и отдельным изданием: «Конференция в Гааге: Обмен мнений шведского общества и Л. Н. Толстого» (Женева, 1899). Тираж и распространение брошюр были минимальны, но предполагалось, что их нелегально ввезут в Россию для дальнейшего копирования.


Конгресс мира в Гааге собрался 18 мая 1899 года. Присутствовали представители 26 правительств. Как и предполагал Толстой, власть имущие с самого начала с сомнением отнеслись к официальным предложениям и стремились прежде всего защищать собственные интересы. Были подозрения, что за российскими инициативами скрываются военно-тактические интересы. Царившее недоверие привело к провалу решения по самому главному вопросу: ограничению военных сил и сокращению оборонных бюджетов. Принятые решения касались смягчения жестокости будущих войн и учреждения Постоянной палаты третейского суда в Гааге. Имя Толстого в дискуссиях не упоминалось, равно как и право на отказ от солдатского обучения и замену военной службы какой-либо общественной работой. Ни российская, ни шведско-норвежская делегации ни словом не затронули эти вопросы. Поскольку военные составляли более половины всех делегатов, вопрос отказа от службы в армии, естественно, рассматривался как попытка подорвать и личные, и национальные интересы. О военном долге и роли солдата вспомнили только в связи с прославлением армии как «великой школы мужества и дисциплины» и демократического элемента империи1072.

Нобелевская премия мира

По завещанию Альфреда Нобеля, премия мира должна присуждаться «тому, кто внесет весомый вклад в сплочение народов, ликвидацию или сокращение численности постоянных армий или в развитие мирных инициатив»1073. «Вносящего весомый вклад» определяла комиссия из пяти человек, избираемых норвежским стортингом. Положения премии были утверждены весной 1897 года, и тем же летом дебаты уже шли полным ходом.

В качестве достойного кандидата британская The Daily News называла российского художника Василия Верещагина, известного своими полотнами, на которых реалистично и символично изображались ужасы войны, на что Aftonbladet отреагировала так: тогда почему не Толстой, который, «описывая зверства и безумие войны, сильнее, чем кто-либо из ныне живущих, способствовал пробуждению презрения к современному организованному насилию»? При этом вполне резонно предполагалось, что Толстой вряд ли примет награду только за то, что он говорит правду1074.

Новость о том, что шведская пресса связывает его имя с премией мира, заставила Толстого принять участие в дискуссии. Как и ожидалось, в награде он был не заинтересован, но с готовностью предложил альтернативу. В открытом письме в газету Stockholms Dagblad он предложил передать премию в размере ста тысяч рублей духоборам, кавказской секте, число сторонников которой достигало 10 000 человек. «Никто в наше время не послужил и не продолжает служить делу мира действительнее и сильнее этих людей»1075. Убежденные в том, что христианин не должен убивать, духоборы отказывались отступать от веры и служить в армии. Пока другие говорили и молились о мире, духоборы своими действиями заявляли: «Мы христиане и поэтому не можем согласиться быть убийцами, вы можете и мучить, и убивать нас, мы не можем помешать этому, но мы не можем повиноваться вам, потому что исповедуем то самое христианство, которое и вы признаете»1076. Поступки духоборов показывали, что это единственно возможный способ решить мирный вопрос, подчеркивал Толстой. Власти реагировали тем, что отправляли отказчиков в штрафные батальоны или тюрьмы, а их семьи высылали в дальние регионы, где не было никаких возможностей для выживания. Поэтому духоборы крайне нуждались в поддержке, в том числе и материальной.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научная библиотека

Классик без ретуши
Классик без ретуши

В книге впервые в таком объеме собраны критические отзывы о творчестве В.В. Набокова (1899–1977), объективно представляющие особенности эстетической рецепции творчества писателя на всем протяжении его жизненного пути: сначала в литературных кругах русского зарубежья, затем — в западном литературном мире.Именно этими отзывами (как положительными, так и ядовито-негативными) сопровождали первые публикации произведений Набокова его современники, критики и писатели. Среди них — такие яркие литературные фигуры, как Г. Адамович, Ю. Айхенвальд, П. Бицилли, В. Вейдле, М. Осоргин, Г. Струве, В. Ходасевич, П. Акройд, Дж. Апдайк, Э. Бёрджесс, С. Лем, Дж.К. Оутс, А. Роб-Грийе, Ж.-П. Сартр, Э. Уилсон и др.Уникальность собранного фактического материала (зачастую малодоступного даже для специалистов) превращает сборник статей и рецензий (а также эссе, пародий, фрагментов писем) в необходимейшее пособие для более глубокого постижения набоковского феномена, в своеобразную хрестоматию, представляющую историю мировой критики на протяжении полувека, показывающую литературные нравы, эстетические пристрастия и вкусы целой эпохи.

Владимир Владимирович Набоков , Николай Георгиевич Мельников , Олег Анатольевич Коростелёв

Критика
Феноменология текста: Игра и репрессия
Феноменология текста: Игра и репрессия

В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века. И здесь особое внимание уделяется проблемам борьбы с литературной формой как с видом репрессии, критической стратегии текста, воссоздания в тексте движения бестелесной энергии и взаимоотношения человека с окружающими его вещами.

Андрей Алексеевич Аствацатуров

Культурология / Образование и наука

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
100 Великих Феноменов
100 Великих Феноменов

На свете есть немало людей, сильно отличающихся от нас. Чаще всего они обладают даром целительства, реже — предвидения, иногда — теми способностями, объяснить которые наука пока не может, хотя и не отказывается от их изучения. Особая категория людей-феноменов демонстрирует свои сверхъестественные дарования на эстрадных подмостках, цирковых аренах, а теперь и в телемостах, вызывая у публики восторг, восхищение и удивление. Рядовые зрители готовы объявить увиденное волшебством. Отзывы учёных более чем сдержанны — им всё нужно проверить в своих лабораториях.Эта книга повествует о наиболее значительных людях-феноменах, оставивших заметный след в истории сверхъестественного. Тайны их уникальных способностей и возможностей не раскрыты и по сей день.

Николай Николаевич Непомнящий

Биографии и Мемуары