Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Париж, Лондон, Рим, Берн, Чикаго, Антверпен, Бухарест, Гамбург, Париж, Глазго, Монако, Руан, Бостон, Люцерна, Милан, Мюнхен, Лондон… В 1909 году пришел черед Стокгольма организовывать Конгресс мира, восемнадцатый со времени старта в Париже в 18891098. Конгрессы занимались в первую очередь вопросом международного арбитража. Традиционно на повестке дня стояли также вопросы разоружения и сокращения поводов для развязывания военных действий.

Председателем шведского организационного комитета предсказуемо стал барон Карл Карлсон Бонде (1850–1913) – член правления шведской Ассоциации мира и арбитража и многолетний председатель межпарламентской группы мира риксдага. Столь же заслуженным участником миротворческой деятельности был вице-председатель Эдвард Ваврински (1848–1924), который в свое время организовал Ассоциацию мира в Гётеборге и провел первую встречу Северных стран по вопросам мира. Более десяти лет Ваврински входил в комиссию Международного бюро мира в Берне. Должность секретаря занимал Вальдемар Ланглет, давний знакомый Толстого. Членами почетного комитета были, в частности, Вернер фон Хейденстам (называвший Толстого не иначе как «этот сапожник»), К. П. Арнольдсон, недавний лауреат Нобелевской премии мира, и композитор Эбба Седерстранд.

Торжественное открытие конгресса запланировали на воскресенье 29 августа с церковной службой и приемом в стокгольмской Ассоциации мира. Собственно работа с докладами и дискуссиями должна была проходить в течение пяти дней в Дворянском собрании. Планировались также вечерние экскурсии в прибрежный городок Сальтшебаден, в музей Северных стран и музей под открытым небом Скансен, а также прием короля в саду Королевского замка. В конце недели около пятисот делегатов должны были отправиться в двухдневную поездку в провинцию Даларна. Бюджет состоял из 10 000 крон, выделенных государственной казной, и 3000 крон, выделенных мэрией Стокгольма.

В числе приглашенных делегатов был и Лев Толстой. Из двух писем, отправленных организационным комитетом за пять недель до открытия конгресса, Толстой узнал, что его выбрали почетным членом и что ему предлагается выступить с докладом1099. Ранее Толстой скептически относился к пользе подобных конференций, теперь же неожиданно для себя самого и других он приглашение принял1100. Если здоровье позволит, он приедет в Стокгольм, чтобы обнародовать посыл о том, что «христианство и военная служба несовместимы»1101. Для восьмидесятидвухлетнего Толстого это был, со всей очевидностью, последний шанс донести до широкой публики мнение по наиболее важному для него вопросу. В Швеции он мог говорить свободно, без давления цензуры и, кроме того, рассчитывать на большую публичность.

Секретарю Николаю Гусеву Толстой продиктовал ответ Бонде:

Au Président du XVIII Congrès de la Paix, Stockholm.

Monsieur le Président,

La question traitée par le congrès est de la plus grande importance et occupe mes pensées dépuis longues années. Je tâcherai de profiter de l’ honneur que vous m’avez fait par mon élection, en tâchant d’ émettre ce que j’ai à dire devant un auditoire aussi exceptionnel comme celui qui va se rassembler au congrès. Si mes forces me le pormettent je ferai mon possible pour me rendre à Stockholm à la date indiquée, sinon, je vous ferai parvenir ce que j’аі à dire dans l’ espoir que les membres du congrès voudront bien prendre connaissance de mes opinions.

Veuillez, Monsieur, agréer l ’assurance de mes sentiments les plus distingués.

12/25 Juillet 19091102

Ответ Толстого стал сенсационной новостью, и не только в Швеции1103. Появилась надежда, что величайший писатель современности почтит Стокгольм своим визитом!

Но возникли проблемы, связанные с супругой Софьей Андреевной. Ее первой реакций стало сомнение. Подобное сухопутное, а тем более морское путешествие не под силу восьмидесятилетнему человеку. Мужу это может стоить жизни. Опасалась Софья Андреевна и того, что Толстой воспользуется поездкой, чтобы осуществить свою мечту – бросить все и начать новую жизнь где-то в уединении. Пылкие обсуждения заканчивались истерикой. Софья Андреевна угрожала, что сделает себе укол морфия, выпьет яд и совершит самоубийство. Толстой вынужденно уступал, обещая отказаться от поездки в Стокгольм1104.