Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Нобелевскому комитету!

Нижеподписавшиеся предлагают в этом году присудить премию мира Льву Толстому. Этот гигант, которого ценят как сторонники, так и противники во всем цивилизованном мире, словом и делом трудился во благо мира более, чем кто-либо другой, с неустанной силой стремясь искоренить мораль войны среди народов. Его мужественные действия во время Русско-японской войны должны оценить все друзья мира и гуманности.

Кристиания, 1 февраля 1909.

С почтением,

Альфред Эриксен, Адам Эгеде-Ниссен, Магнус Нильссен, А. Буэн1086

В ответ Нобелевский комитет прибегнул к помощи консультанта, Карла Вильгельма Хаммера, первого архивариуса норвежского министерства иностранных дел. В пространном заключении тот написал, что Толстой, разумеется, гениальный автор художественных произведений, однако его философские труды, по которым следует оценивать его заслуги как мирного активиста, основаны на «дилетантском присвоении разрозненных и бессистемных знаний»1087.

Премию получили два французских политика, Огюст Беернарт и Поль Анри Бенжамен д’Этурнель де Констан.

Летом 1910 года вопрос о Толстом снова подняли. В газете «Русское слово» работающий в Берлине журналист Илья Троцкий (1879–1969) подверг вербальной атаке норвежский Нобелевский комитет и его председателя Йоргена Ловланда. Неприсуждение премии Толстому он объяснял трусостью: избегавший столкновений с российским правительством комитет предпочитал выбор, который был благоприятен для норвежских дипломатических интересов, награждая, к примеру, американского президента Теодора Рузвельта и игнорируя оппозиционных агитаторов за мир, которых встречали «полуизвиняющимся пожатием плеч»1088.

Председатель Ловланд высказался в свою защиту. По его мнению, в русской критике нет ни слова правды. Решающее значение имело отношение кандидата к международной деятельности за мир1089. Это должно было послужить имплицитным объяснением того, почему премия не присуждалась Толстому с его скептическим отношением к организациям и международным конгрессам.

В сентябре пошли слухи, что Толстой, вопреки всему, потенциальный лауреат1090. Svenska Dagbladet со своей стороны сообщила, что Толстой якобы отказался от оказанной ему чести и в очередной раз предложил вместо себя

духоборов1091. По поручению газеты Verdens Gang Марк Левин обратился к Толстому, чтобы выяснить, насколько обоснованы новости и слухи. Уже весной, во время визита в Ясную Поляну, Левин затрагивал вопрос о возможном получении премии мира, но Толстой тогда отнесся к теме с полным равнодушием1092. Сейчас Толстой снова отказался от дискуссии: «Духоборам я не предполагал отдать неполученную мною премию, но просил не присуждать мне премию и тем не ставить меня в неприятное положение, так как я откажусь от нее, а отказ этот может быть неприятен моим наследникам. Отказываюсь же я потому, что убежден в безусловном вреде денег»1093.

Кристен Коллин, норвежский историк литературы, еще в октябре 1910 года настойчиво просил вручить премию «пророку мира» Толстому. Причина того, что русского еще не наградили, заключалась, по его мнению, в том, что Толстой пацифист и, как первые христиане, стремится отвечать добром на зло и никогда не берется за оружие. Сам Иисус Христос едва ли смог бы снискать милость Нобелевского комитета, с горечью комментировал Коллин1094.

Когда в ноябре Толстой скончался, вдова писателя Софья Андреевна получила от Нобелевского комитета телеграмму с соболезнованиями в связи с «огромной утратой, которая постигла не только народ России, но и весь цивилизованный мир»1095. Одновременно, как говорит профессор из Осло Гейр Хьетсо, комитет, видимо, испытал облегчение оттого, что вопрос о присуждении премии мира Толстому теперь можно снять с повестки дня. Премия в этот год была присуждена Международному бюро мира в Берне.

В том же году Коллин наглядно резюмировал дилемму Толстого и Нобелевской премии: «Слишком большой идеалист для того, чтобы получить Нобелевскую премию, предназначенную для писателей-идеалистов. Слишком большой друг мира, чтобы получить премию мира!»1096 Профессор Хьетсо смотрит на проблему глазами самого Толстого: «Возможно, в конце жизни Толстой боялся всего двух вещей: собственной жены и Нобелевской премии. В итоге ему удалось избежать и того и другого. Но не без труда»1097.

Конгресс мира в Стокгольме 1909/1910