Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

В сентябре Аалберг написал сестре, что защита кандидатской прошла успешно. Перевод романа Толстого тоже близился к завершению. Поскольку «Воскресение» выходило в приложении к журналу «Нива», Аалбергу пришлось отправлять в Финляндию результаты своего труда почтой по мере публикации оригинала. Изначально предполагалось переводить доцензурную версию романа, изданную Чертковым в Англии, но в дальнейшем это оказалось невозможным. Перевод Аалберга вышел сначала в виде комплекта «тетрадей», первая из которых увидела свет в июле 1899 года, а последняя – в апреле 1900-го, через четыре месяца после оригинала.

В трехтомной форме книга «Ylösnousemus» вышла в 1899–1900 годах. Далее Аалберг приступил к еще одному центральному произведению Толстого – «Крейцеровой сонате», которая, как ни странно, до той поры не была переведена на финский. Аалберг частично симпатизировал взглядам писателя. «Крейцерова соната» представлялась ему необходимым высказыванием по женскому вопросу, работой, которая демонстрировала последствия «сексуального помешательства»356. Журнал Kansan Toveri перед началом публикации обещал, что «крайне увлекательная» книга Толстого выйдет в полной версии357. Однако опубликовать полностью «Kreutzer-sonaatti» в приложении Kansan Toveri не успел, поскольку летом 1900 года журнал закрылся. Но в том же году «Крейцерова соната» вышла в виде книги. Kansan Toveri (3/1900) также опубликовал в переводе Аалберга статью Толстого на тему трезвости «Богу или мамоне» (1896); ранее этот перевод был включен в приложение газеты Uusi Suometar, Juttutupa (50/1898).

Аалберг умер преждевременной смертью в 1904 году, успев стать признанным переводчиком русской литературы.

Эрнст и Нина Вестерлунд – 1898, 1900

Девятнадцатого мая 1898 года в Ясную Поляну прибыли родители Доры, доктор Эрнст (1839–1924) и Нина (1839–1922) Вестерлунд, чтобы быть рядом при родах дочери. Зять встретил их с экипажем на железнодорожной станции в Туле. Провожая изумленным взглядом пьяных русских крестьян, возвращавшихся с рынка на своих телегах, Нина спросила на родном языке: «Кто это такие?» «Vildar (дикари)», – ответил Лев на чистом шведском358.

По окрестностям быстро прошел слух о прибытии шведского доктора, и каждое утро перед флигелем Ясной Поляны собиралась толпа нуждающихся в помощи. Вестерлунд безропотно вел прием в помещении, отведенном им Дорой и Львом. Чета прожила здесь пять недель, по субботам они обедали в главном здании, часто гуляли с Софьей Андреевной. У Толстого были все причины благодарить Вестерлунда за то, что тот излечил его сына, но тем не менее в его отношении доминировали негативные чувства. В его глазах швед был «мужик немецкий, и буржуазен, и туп, и отстал на 30 лет в медицине»359; Нина Вестерлунд, которую Лев Львович в 1896 году в письме из Швеции характеризовал как «простую женщину, скромную и добрую»360, напротив, вызывала у Толстого безоговорочную симпатию.

Лев Львович полагал, что причина отцовской враждебности в чрезмерно фамильярных манерах Вестерлунда, которых хлопал Толстого по плечу и раздавал врачебные советы к месту и не к месту. Толстой, страдавший желудочно-кишечными заболеваниями, действительно нуждался в медицинской помощи. В разгар визита шведской пары у него случились такие сильные боли, что он даже опасался за свою жизнь. Вестерлунд предписывал ему есть яйца. Уговаривать вегетарианца Толстого пришлось целых три дня, но в конце концов он против собственной воли начал употреблять по одному яйцу в день361. После отъезда родителей невестки Толстой смог наконец выдохнуть. Двадцать второго июня он пишет в дневнике, что Левины «очень грубые и некультурные, но добродушнейшие beaux parents» наконец уехали362. Однако диету, рекомендованную Вестерлундом, Толстой продолжал соблюдать. В письме сыну полтора года спустя он просит передавать привет родителям Доры: «Здоровье мое лучше, но еще далеко не хорошо. Исполняю совет Вестерлунда – ем яйца»363.

Софья Андреевна иначе относилась к гостям из Энчёпинга. Она видела, как привязана Дора к своим «милым, спокойным, уравновешенным» родителям и как она, помимо обычных дел по хозяйству, всегда беспокоится о том, чтобы им было хорошо364. Супруг отказывался замечать в докторе Вестерлунде доброту, отсутствие эгоизма, постоянную готовность прийти на помощь страждущим и постоянную заботу о жене и дочери365.

На прощанье Вестерлунд доверительно посоветовал Софье Андреевне не баловать супруга, как она имела обыкновение делать. И кроме того, пригласил своих русских хозяев в Норвегию, где жила их старшая дочь и куда Вестерлунд часто ездил летом с пациентами. После этого приглашения Софья Андреевна, которая не была за пределами России, начала видеть сны о горах и фьордах.