Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Вечером Толстой, Мария и Стадлинг расположились в кухне за самоваром и говорили до полуночи. Толстой хотел услышать обо всем, что швед пережил в северной Сибири. Опираясь на дневниковые заметки, Стадлинг описывал те три тысячи километров, которые он проехал на собачьих упряжках или оленях через тундру между Леной и Енисеем. Бледное лицо Марии вспыхнуло: «О, как я хотела бы участвовать в таком прекрасном путешествии! Я так люблю кататься!»378 Разговор шел по-английски, но иногда, чтобы передать местные выражения, Стадлинг переходил на русский. Когда случалось что-нибудь неожиданное, кричали «прапа-a-a-ал», а при виде северного оленя раздавалось громкое «табба-табба». Тунгусы показались Стадлингу вежливыми и гостеприимными, а якуты – хитрыми и корыстными. В целом так называемая культура крайне дурно влияла на местное население. Русские относились к ним плохо. Несколько раз возникали слухи, что Стадлинг послан сюда «высоким белым солнцем», то есть царем, чтобы выведать, как обращаются с его «малыми детьми». Посланцы обращались к Стадлингу с жалобами. Устрашающим персонажем был богатый «король тундры» С., живший в Дудинском, что в низовьях Енисея, – ему принадлежала вся торговля мехом на Таймырском полуострове. Стадлинг обещал передать жалобы на него в самые высокие инстанции379.

Впечатленный журналистской деятельностью шведа, его социальной увлеченностью и талантом рассказчика, Толстой спросил, почему Стадлинг не получил большого признания в Швеции как писатель. Тот скромно ответил, что знает о недостатке собственного дарования и что, вероятно, выбирает неправильные темы. Это типично, прокомментировал Толстой. Славу создает пресса, именно она возвеличивает или принижает, а в итоге все решают деньги. Но самое важное – всегда слушать голос совести. В Швеции тоже есть «люди совести», сообщил Стадлинг и добавил: «Чуткая совесть дорого стоит, и лишь у немногих есть на это средства»380.

Во второй вечер Стадлинг рассказывал о шаманизме и «духовном пробуждении»381. Толстой увидел в этом параллели с сектами фанатиков в европейской России, экстатические оргии которых предполагали свальный грех или сексуальную распущенность.

Следующим утром Стадлинг уехал из Ясной Поляны. В Петербурге с ним связался князь Эспер Ухтомский, издатель «Санкт-Петербургских ведомостей» и близкий друг императора. Ухтомскому было любопытно узнать о предпринятой шведом поездке и жизни в сибирской тундре. Под впечатлением от отчета Стадлинга он обещал доложить наверх – самому Николаю II. Подтверждение, что он действительно сделал это, Стадлинг получил позднее, когда узнал, что деспотичного «короля тундры» выслали в Якутскую губернию382.

Но что же произошло с экспедицией Андре? Тридцать три года это оставалось загадкой, пока в 1930 году норвежское судно не обнаружило последний лагерь путешественников. Оказалось, что воздушный шар вышел из строя уже на вторые сутки полета и приземлился к северу от Свальбарда.

Вернувшемуся в Швецию Стадлингу не давали покоя слова Льва Львовича о продолжающемся голоде в Самаре. Встревоженный новостями, он организовал новый сбор в пользу голодающих крестьян. Написанная им для Aftonbladet статья призывала: «В то время как страны тратят миллиарды на военное вооружение, а великие спорят и дерутся за власть и славу, миллионы наших „младших братьев“ в российской глубинке ведут неравную борьбу с голодом и голодной смертью… Давайте же протянем им руку помощи». Через редакцию Aftonbladet собранные средства должны были передаваться сыну Толстого383.